— Какие убогие выводы.

— И не прижималась бы сегодня ночью ко мне, сладко посапывая, — от его слов тут же вспыхиваю и теряю хватку, бубня что-то нечленораздельное.

— Побереги мои мозги от этой ахинеи.

— Правда глаза колет, Тань?

— Это называется по-другому, Хан. Ты бесишь меня. Ты тратишь мое время на сущий бред. Ты…

— Ты любишь меня? — удар в сердце.

Навынос.

— Что?

— Отвечай!

— Конечно же…, - и вдруг замолкаю, не в силах соврать ему.

— Ну, давай, Тань. Скажи мне, что ты меня не любишь и тогда, обещаю тебе, я просто испарюсь из твоей жизни. Клянусь, это будет наша с тобой последняя встреча. Я тебя очень люблю, но мне нужна рядом сильная и уверенная спутница, а не обиженная девочка, которой показывают серое, а она талдычит — зеленое.

— Да пошел ты! — правда колет глаза.

— Я пойду. Просто говори, что ты меня не любишь. Сейчас! И разбегаемся.

— Я тебя ненавижу! — вдруг закричала я и грудную клетку обвила колючая проволока, смазанная ядом.

— Таня, просто скажи и не будем тратить время друг друга. Я однажды уже тебя терял. Переживу и сейчас.

— Я…

— Так?

— Я тебя…

— Угу…

— Я тебя не…

И тишина, наполненная страхом перед обозримым будущим, в котором буду только я и он. Никаких нас. Никогда.

— Это же так легко, Тань. Просто скажи, что ничего ко мне не чувствуешь. Просто разбей мне сердце. Не бойся, я его склею. А потом подарю кому-нибудь другому. Ты же этого хочешь?

— Заткнись, — откровенно огрызаюсь я.

— Хорошо. Договор. Я молчу — ты идешь со мной. Идет?

— Нет.

— Тогда выходи из машины.

— Что?

— Выходи, Таня, — цедит, неожиданно подаваясь ко мне, — не будем больше тратить время друг друга.

Очень близко. Наши губы почти соприкасаются. Обмениваемся жарким дыханием и электричеством, что в промышленных масштабах продуцирует наша нервная система.

Воздух трещит. Действительность плавится.

Отворачиваюсь. Берусь за ручку. Выхожу из машины, начиная жадно хапать воздух.

Вот! Я это сделала!

Но страх уже парализовал. Я жалкая марионетка в руках виртуозного кукловода.

И Марк тоже выходит из автомобиля. Открывает багажник, достает из него небольшой чемоданчик, а затем идет, смотря прямо перед собой.

Будто бы я уже испарилась чудесным образом. Будто бы больше ему не нужна.

Задерживаю дыхание, трясусь как лист осиновый, смиряясь со своим выбором. А через мгновение выдыхаю, потому что Марк по ходу своего стремительного движения крепко берет меня за руку и ведет за собой.

И я не могу сопротивляться. И не спрашивайте меня почему. Я просто жду, что Марк окончательно расставит для меня все по своим местам, потому что сама я, по всей видимости, чересчур перестрессовала и не способна уже мыслить логически. Таю, где надо быть тверже промерзлых льдов Арктики. И неприступна, где требуется уже подписать мирный договор.

Я запуталась.

Меня слишком часто водила за нос эта суровая реальность. Я боюсь верить в чудо. Я вся — есть сплошной страх перед будущим.

И вот уже мы стоим перед высоким трапом. Мне нужно подняться на борт самолета, а еще участливо улыбнуться молодому мужчине и девушке, стоящими перед нами и одетыми по форме. Марк тут же достает два загранпаспорта и передает их на проверку.

— Это мой? — шепчу я, впадая в шоки.

— Твой.

— Откуда?

— Как откуда, Тань? — улыбается мне по-мальчишески легко, — Из паспортного стола. Ну ты что?

И добавляет, когда нам отдают документы уже с соответствующими отметками.

— Папа передал тебе его, с пожеланиями скорейшего прощения меня и его в одном флаконе.

Фыркаю. Закатываю глаза. В груди с новой силой вспыхивает обида, но тут же тухнет. Мы поднимаемся и проходим в салон самолета. Я удивлена. Поражена. Сбита с толку.

Это настоящая ожившая сказка.

Боже, что я здесь делаю?

— Выберешь место?

— Я…, — зависаю.

— Тогда я сам.

Вручает чемоданчик появившейся из ниоткуда стюардессе и, приобнимая меня сзади за талию, начинает проталкивать нас вперед. Пока не добирается до двери в отгороженный от посторонних глаз салон.