Ах, вот мы и подобрались к самой захватывающей части.

— Я думал, что утрясу с ней все, но получилось так, как получилось, Тань. Я боялся, что она тебе что-то сделает. Я хотел оградить тебя от всей этой грязи, в которой я жил многие годы. Но не смог. Прости меня.

Подскочила на ноги. Кинулась к сумке, из которой достала телефон, а потом обратно, распахивая дверь и дожидаясь, пока Хан встанет на ноги и посмотрит на меня.

— Грязь, говоришь? Грязь, да, Марк? А вот это тоже грязь, скажи.

— Что?

— Ребенок, которого ты убил — тоже грязь?

И я почти силой сунула ему в руки телефон, на экране которого отображалось сообщение от Лианы Разумовской:

«Мне больше не за чем жить. Сегодня Марк заставил сделать меня аборт. Нашему карапузу было всего одиннадцать недель. У него уже были ручки и ножки. Была головка. Его сердце билось. А Марк заставил убить этого беззащитного человечка только потому, что решил, что ты важнее. Ты, Таня, стала важнее нашего ребенка. Ты на пару с Марком убила мое дитя! Ты убийца! Ты украла жизнь у моей малютки! А теперь и я ухожу. Будьте счастливы, отстраивая свое будущее на наших костях».

— Таня…, - выдохнул Марк.

Но я только выдрала из его рук свой телефон и снова захлопнула дверь перед его лицом.

С меня хватит!

Кинулась к кровати и уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить свои рыдания. Да, черт возьми, мне было больно и обидно. Больно, что я обманулась. Обидно, что меня в который раз приняли за дуру.

А еще мне было тоскливо.

Потому что, несмотря ни на что, я очень скучала по этому обманщику. Очень!

Увидела его внизу и сердце дрогнуло, а потом и вовсе разбилось в лепешку, ударяясь со всей дури о ребра. К нему устремилось, глупое. К этому мужику, что проехался по мне трактором туда-сюда-обратно и ушел в закат с гордо поднятой головой.

Не поверил мне. Обманул. Предал.

— Таня? — стукнул в дверь кулаком.

О, отвис. Или с мыслями собрался. Сейчас снова начнет выдавать очередную порцию чуши.

И правда, женская чуйка меня не подвела.

— Это все неправда. Это просто подстава. Понимаешь?

— А я тебе не верю! — закричала я, что есть мочи.

— Вот так, да? Я не поверил, когда тебя подставили и оказался мудаком в квадрате. Но ты ведь мне сейчас тоже верить отказываешься! Я тебе сказал, что Лиана бывшая? И не врал! Я сказал, что хочу жить с тобой? И это для тебя ничего не значило! Что я сделал не так? Неужели был настолько дерьмовым для тебя, что ты предпочитаешь верить незнакомой тебе Лиане, а мне нет?

— У тебя прекрасно получалось молчать три недели, Марк! Продолжай в том же духе, пожалуйста!

— Ах, вот, где собака зарыта! То есть мне надо было рисковать твоей свободой и явиться к тебе, наплевав на последствия. Так, Таня? Ты просто хотела, чтобы я был конченным идиотом во имя любви? Такая у тебя логика? Прошу, не разочаровывай меня…

— Ты мне даже не звонил! — выплеснула я из себя последний довод.

— А кто внес мой номер в «черный список»? — снова припечатал Хан по двери.

О чем он говорит? Какой еще «черный список»?

Тут же подхватила телефон и полезла в его кишки, проверяя то, что он только что сказал.

Не врет.

— Вот черт, — ахнула я, когда действительно обнаружила номер Марка в бане.

А он, между тем, продолжал добивать меня фактами, в которые я до последнего отказывалась поверить.

— Таня, несмотря на то, что я тогда сказал тебе в кабинете в последнюю нашу встречу, я никогда не верил в то, что ты могла пойти на слив информации Иванчуку. Не верил и все! А потому я все это время пытался выяснить кто тебя подставил. И преуспел. Но пока я занимался этим, я каждый божий день думал о тебе. Тосковал! Гнил заживо, Таня! Гнил без тебя…

— Уходи, — расплакалась я, отрицательно качая головой.

— Открой мне дверь. Мы все решим. Со всем справимся. Вместе, Тань. Я прошу тебя!

— Уходи! — еще раз повторила я и нырнула головой под подушку, стараясь отгородиться от неприглядной реальности.

Мне нужно подумать. Все взвесить. Найти ниточки, которые приведут меня к правде. Я не должна снова слепо следовать за ним по горящим углям. Слишком много ожогов, слишком…

— Таня…, — продолжал стучать Марк в дверь, но я только беззвучно плакала и ждала, когда же ему надоест терзать меня.

И вот все стихло.

И Хан перестал пробиваться ко мне. Его шаги заглохли в глубине коридора.

Проходили минуты, но я больше ничего не слышала. Ни объяснений. Ни попыток оправдаться. Ни откровенной лжи.

Ведь она была! Была же?

Удивленно приподняла голову, прислушиваясь к звукам за пределами моей комнаты, моргнула недоуменно, а затем устало прикрыла глаза и откинулась на подушки, совершенно не замечая, что погружаюсь в какой-то мучительный коматоз. Я устала. Вымоталась физически и эмоционально.