Не ставя под сомнение важность летописи, оставленной Ибн ал-Аси-ром, и осознавая ее ценность даже в таком достаточно уязвимом разделе, о котором было сказано выше, необходимо для полноты картины добавить к «арабскому» видению проблемы фрагменты, извлеченные из китайских и монгольских источников — «Юань ши» («Официальные хроники династии Юань») и «Сокровенного сказания монголов», которые почему-то до сих пор не удостоены внимательного анализа со стороны ученого сообщества.

В цзюани 120, «Жизнеописании Исмаила», человека «…из орды гузов Западного края» [18, с. 222], активного участника кампаний против кара-киданей, хорезмийцев и Великого рейда, командовавшего авангардом тумена Джэбэ [18, с. 222], отображены действия монголов в 1223 году в Восточной Европе, и в том числе в пределах Волжской Булгарии. «Напали на русских… покорили их, захватили владетеля их государства Мстислава… и [потом] его казнили. Продолжая поход на канглов, дошли до города Болгар-балык, сразились с его владетелем ханом Хотосы [28] . И еще раз разбили его войско. Продвинулись к кипчакам и также усмирили их» [18, с. 223–224]. Как видно из вышеизложенного, биограф Исмаила абсолютно последовательно перечисляет действия монголов в Восточной Европе в 1223 году. Очевидно, что упомянутый «владетель» Мстислав — не кто иной, как киевский князь Мстислав Романович, казненный завоевателями после битвы на Калке, а под канглами подразумеваются канглы-печенеги, или «черные клобуки», — федераты русских князей, населявшие порубежные земли Руси как на правобережье, так и на левобережье Днепра. Именно по левобережью, а значит, и по канглам нанесли свой удар Субэдэй и Джэбэ вскоре после победы на Калке. Затем, отступив в Дешт-и-Кипчак и перегруппировавшись, монголы устремились в Среднее Поволжье, где «дошли» (не захватили, а «дошли»!) до города Болгар-балык (необязательно полагать, что здесь подразумевается именно город Булгар). Таким образом, маршрут завоевателей, изложенный в «Юань ши», хорошо согласуется с другими источниками, то есть с трудами мусульманских авторов и русскими летописями, и уже на этом основании китайским хронистам можно доверять. Далее говорится о сражении с ханом Хотосы. В данном случае речь не идет о каком-то одном столкновении, так как подчеркивается, что монголы «еще раз разбили его войско». После победы над булгарами настала очередь кипчаков и саксинов, населявших низовья Волги. Как видно из «Юань ши», никакого бегства от Булгара не было, потому как бегущие не могли «усмирить» кипчаков.

Однако китайский источник, в котором весьма лаконично освещается победное для монголов сражение, произошедшее осенью 1223 года, как и летопись Ибн ал-Асира, не может претендовать на точное отображение ситуации, сложившейся в самом конце Великого рейда, хотя бы потому, что «Юань ши» создавалась спустя полтора столетия после описываемых событий и для достаточно большого коллектива китайских авторов, трудившихся над текстом хроники под руководством Сун Ляна и Ван Вэя [18, с. 15], столкновения монголов и булгар были практически легендарными и во времени, и в пространстве. Вполне возможно, что из-за этого в канцелярии летописцев произошли накладки, и победу 1223 года следует отнести к году 1229 или 1230, когда возобновилась активная фаза монголо-булгарского противостояния, тем более что непосредственный руководитель Великого рейда Субэдэй в конце 20-х годов XIII века также возглавлял военные мероприятия завоевателей в Поволжско-Уральском регионе [18, с. 287]. Наконец, нельзя забывать о том, что сам Великий рейд являлся, по замыслу его организаторов, глубокой стратегической разведкой, и победы, одержанные монголами над грузинами, аланами, кипчаками-половцами, русскими и булгарами, не были конечной целью посланных Чингис-ханом на дальний запад полководцев. У Субэдэя и Джэбэ не существовало конкретной задачи разгромить кого-либо в прямом полевом сражении [29] , а уж тем более покорить, о чем, кстати, достаточно категорично сказано в «Сокровенном сказании монголов»: «А Субеетай-Багатура он (Чингис-хан. — В.3.) отправил в поход на север, повелевая дойти до одиннадцати стран и народов» [27, с. 188]. В списке этих «стран и народов» значились и «булар» — волжские булгары, которые, как и другие народы «Западного края», оказывали завоевателям «сильное сопротивление» [27, с. 191].

Из представленных источников вытекают как минимум три версии:

1. Ибн ал-Асир безоговорочно отмечает поражение монголов.

2. «Юань ши», напротив, — победу монголов.

3. «Сокровенное сказание» свидетельствует о том, что Субэдэй выполнил повеление Чингис-хана, разведал земли на западе, но встретил там упорное противодействие.

Так что же произошло в тот памятный год? В данном случае можно попытаться смоделировать ход событий осени 1223 года, причем истоки столь разнящихся в изложении летописей результатов столкновения монголов и булгар следует искать на берегах реки Калки, когда, победно завершив войну в южнорусских степях, Субэдэй и Джэбэ еще некоторое время стояли «на костях», собирая трофеи и подсчитывая потери.

Действительно, у победителей кроме приобретений были потери в живой силе, и достаточно существенные. Недаром в «Юань ши» говорится о сражении на Калке как о «кровопролитнейшем» [18, с. 241–242]. Нет оснований полагать, что русские и половцы так просто дали себя уничтожить, не взяв ничего взамен. Разгром передовой тысячи монголов на Днепре и захват, а затем и казнь ее командира Гемябека о многом говорит. Скорее всего, монголы потеряли в течение двухнедельных боев в момент отступления от Днепра и в ходе самого сражения до половины численного состава своих корпусов. Субэдэй и Джэбэ в очередной раз подтвердили свой статус непобедимых, но два тумена, которыми они оперировали, отныне равнялись численности одного полнокровного либо ненамного превосходили его. Таким образом, после триумфа на Калке в распоряжении монгольских военачальников осталось чуть более 10 тысяч всадников, обремененных огромной добычей и находящихся более чем в тысяче километров от ближайших отрядов царевича Джучи, действовавших в районе реки Яик и могущих оказать им поддержку. Пора было задуматься о возвращении в ставку Чингис-хана, но его полководцы должны были выполнить оставшуюся часть запланированных военных и разведывательных мероприятий. Монголам оставалось дойти до «Кивамен-кермен» и «булар», то есть разведать пути на Русь и Волжскую Булгарию. Предстоял длительный и опасный поход, а посему Субэдэй и Джэбэ начали готовиться и «сортировать» свое войско: его покидали не только раненые, могущие оказаться обузой в пути, но и искатели легкой наживы, те же бродники [30] , сражавшиеся на стороне завоевателей. Монголы, которым пришлись по вкусу здешние благодатные степи и которые намеревались впоследствии вернуться сюда, оставляли своих союзников, по большей части тех же кипчаков, перешедших на их сторону, а также асов, бродников и прочих в качестве «пятой колонны», вручая их вождям охранные пайцзы. В результате этого отсеивания войско Субэдэя и Джэбэ поредело еще больше. И хотя оставшиеся являлись настоящими профессионалами, их было очень немного — 7–9 тысяч, а может, и меньше. Это были, за небольшим исключением, воины-ветераны «первого набора», начавшие хорезмийскуто кампанию еще в 1219 году.

Летом 1223 года монголы осуществили кратковременный набег на Южную Русь, а затем, вернувшись в низовья Дона и подкормив коней, направились на северо-восток, в Среднее Поволжье — в сторону «города Болгар-балык» [18, с. 223]. Надо полагать, что их продвижение в том направлении не являлось увеселительной прогулкой. Финно-угры, населявшие те земли, долгие годы защищали свои территории и от русских, и от булгар, а потому были умелыми воинами, не имевшими обычая склоняться перед первым попавшимся противником. Так или иначе, но монголы в результате летне-осенних действий на Руси и в буртасо-мордовских лесах опять же несли потери и, добравшись до границ Волжской Булгарин, оказались ослаблены еще больше. Тем не менее Субэдэй и Джэбэ, выполняя повеление Чингис-хана, рискнули вторгнуться в пределы самого северного мусульманского государства.

Здесь надо уяснить, что из себя представляла Волжская Булгария в первой четверти XIII века. Это была региональная держава, центром которой являлся Поволжско-Камский регион, а ее экономическое и политическое влияние распространялось на юг, в Прикаспийскую низменность — земли саксинов, на север, вплоть до низовий реки Обь, на восток, до рек Яик и Агидель; на западе Булгария соприкасалась с русскими княжествами [23, с. 10]. На протяжении нескольких веков Волжская Булгария, имевшая обширные связи со всем мусульманским миром, успешно конкурировала в торговых и военных областях с ближайшими соседями — кипчаками и русскими. Важно отметить тот факт, что Владимиро-Суздальские великие князья, в частности Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо, которые не уступали, а даже превосходили своим могуществом западноевропейских королей, так и не смогли после многолетнего ратного противостояния превратить Волжскую Булгарию в вассала Северо-Восточной Руси, и этому есть объективные причины, главная из которых кроется в том, что булгары обладали значительным военным потенциалом. В XII–XIII веках «…булгарское военное искусство домонгольского периода достигло значительного уровня прогресса, сопоставимого с рядом других развитых феодальных стран средневековой Евразии» [23, с. 197–198]. Главной составляющей военной мощи булгар, ее ядром являлась тяжеловооруженная кавалерия со всем присущим этому типу войск комплексом вооружений, причем численность булгарского рыцарства — «йори», по мнению И. Л. Измайлова, достигала 15–20 тысяч человек [23, с. 192], а их мобилизационные возможности в обычных условиях равнялись 25 тысячам воинов. В экстремальной ситуации, а под ней в XIII веке следует подразумевать угрозу монгольского вторжения, булгары могли выставить 45–50 тысяч воинов [23, с. 106]. Именно высоким уровнем развития военного искусства булгар, которое подкреплялось достаточно многочисленным войском и помощью союзников в лице финно-угров и башкир, объясняется факт почти 15-летнего их противодействия агрессору.

Правители Волжской Булгарии были прекрасно осведомлены о событиях, произошедших в Дешт-и-Кипчаке в 1222–1223 годах, и поэтому успели подготовиться к встрече с приближающимися к рубежам их государства завоевателями. Поздней осенью 1223 года произошло столкновение, окончившееся, по версии Ибн ал-Асира, разгромом монголов, а непобедимые до этого полководцы Чингис-хана бежали в низовья Волги… Действительно, монголы отступили, и даже если не принимать во внимание сообщений «Юань ши» о разгроме уже монголами «хана Хотосы», то их отступление при любом результате столкновения с булгарами необходимо рассматривать как запланированное заранее, что абсолютно согласуется с повелением Чингис-хана «…дойти до одиннадцати стран и народов», которое, кстати, его «свирепыми псами» было безукоризненно исполнено. Трудно поверить, что такие опытные военачальники, как Субэдэй и Джэбэ, на счету которых помимо побед, одержанных в период Великого рейда (1220–1223), были блестяще проведенные военные кампании в Китае (1211–1216), восточном Дешт-и-Кипчаке (у Субэдэя в 1216–1218 гг.), Семиречье и Си Ля о (у Джэбэ в 1217–1218 гг.), испытывали «головокружение от успехов» и расслабились до такой степени, что позволили заманить себя в ловушку. Нельзя забывать, что кошун [31] , который они вели, насчитывал ныне лишь несколько тысяч воинов (5–8 тысяч), обремененных как добычей, так и усталостью сверхдальнего похода, силы же противника — булгар и их союзников — превосходили его в несколько, возможно, и в три, и в пять, и более того раз. Учитывая прекрасно организованную, осуществляемую монголами разведку, Субэдэй и Джэбэ — абсолютные прагматики, реалисты и непревзойденные мастера своего дела, без лишнего геройства, которое в подобных ситуациях не приветствовалось даже самим Чингис-ханом, сочли лучшим вариантом своих дальнейших действий отступление. Именно отступление, а не бессмысленную храбрость в сражении, выиграть которое представлялось невозможным [32] . Отныне главной задачей для Субэдэя и Джэбэ было во что бы то ни стало донести до Чингис-хана огромный разведывательный материал, накопленный ими во времена Великого рейда, а это стоило того, чтобы перед лицом многочисленного врага ретироваться в низовья Волги, затем и далее на восток. В данной ситуации, надо полагать, что прибытие в ставку Чингис-хана его «свирепых псов» весной 1224 года означало, несмотря на значительные потери их войска в численном составе, успешное завершение Великого рейда, в котором краткосрочные действия монголов в Прикамье представляются незначительным эпизодом, направленным на достижение будущей полной и безоговорочной победы.

Тем не менее столкновение булгар и монголов осенью 1223 года состоялось, и, скорее всего, имея огромный численный перевес, булгары нанесли поражение авангарду пришельцев. Подобное сражение, как было сказано выше, произошло в мае того же года, когда передовые чамбулы (1–2 тысячи) монголов, ведомые Гемябеком, были уничтожены в Поднепровье русско-половецким войском, отчего у последних возникла переоценка собственных возможностей, а последовавшая затем «погоня на Калку» закончилась для них катастрофой. Но на Среднем Поволжье у Субэдэя и Джебэ уже не было достаточных сил для того, чтобы продублировать свою победу в южнорусских степях, потому-то и повернули они своих коней.