Когда мужчина с жуткими светлыми волосами наклонился надо мной, я в отчаянии потянулась к ножу у его бедра и выхватила его с рычанием ярости. Я без колебаний вонзила нож ему в брюхо, его глаза расширились от шока, когда горячая кровь полилась по моей руке, он отпрянул назад с криком боли, а я, как безумная женщина, начала наносить удары всем, кто меня окружал. Группа отступила, и я снова поднялась на ноги, размахивая клинком направо и налево, пытаясь сдержать их.

— Эта чертова шлюха! — рявкнул кто-то.

— Взять ее! — прорычал другой.

Фарли мчался на меня, как товарный поезд, и смех Дюка донесся до меня, когда я взмахнула клинком, готовая калечить, потрошить и убивать.

Фарли бросился на мою руку, державшую нож, и я успела порезать ему руку, прежде чем он поймал ее, выхватил у меня клинок и засунул его себе за пояс.

— Я остановлю это, если ты назовешь мне код, — сказал Дюк, когда Фарли повернул меня к себе. — И каков он будет, рэд?

Я вздрогнула в руках Фарли. У меня не было кода, который хотел Дюк, как я уже тысячу раз повторяла ему до того, как похоронила свой голос. Я слишком долго знала, что этот момент наступит. Я всегда собиралась оказаться здесь. Я сомневалась, что увижу еще один восход солнца, но я позволила глазам закрыться и представила тот, что видела из окна Николи. Я вспомнила поцелуи, которые мы разделили, и то, как его прикосновения успокаивали глубокую боль в моей душе. Никто не мог отнять у меня эти мгновения, даже эти чудовища. По крайней мере, я могла сказать, что в моем коротком и мучительном существовании было что-то хорошее, приятное и достойное жизни. Мое сердце разрывалось от мысли, что я не получу ничего большего, чем то короткое окно света, которое мне было даровано. Но, может быть, после этой ночи я хотя бы обрету покой.

— Ей нужно усвоить свое место, — обратился Фарли к окружающему лагерю, затем обхватил рукой мое горло, пока я не задохнулась, встряхнул меня так, что я открыла глаза и провалилась в ад, ожидавший меня в его глазах. — Посмотрим, сколько у тебя останется сил бороться после того, как я сломаю все кости в твоем теле, шлюха.

Глава 16

Николи

Моя грудь тяжело вздымалась от глубоких вдохов и выдохов, заставляя туман клубиться изо рта на каждом выдохе, а ледяное жжение наполняло грудь, когда я вновь вдыхал морозный воздух и бежал дальше. Мне даже не нужно было идти по следам снегоходов — я знал, где находится их гребаный лагерь, но следование по ровным следам помогло мне сохранить рассудок. Она шла по этому же пути всего несколько минут назад. Она была здесь прежде меня и ждала впереди меня. Этого было недостаточно, но хоть что-то.

Пот прилипал к толстой одежде, а мышцы горели от неумолимого темпа, пока я бежал все дальше и дальше. С помощью машин они обогнали меня, но от моей хижины до их лагеря было всего шесть миль. Без снега я мог бы пробежать их в мгновение ока, с ним же я трудился в гору под двумя футами белой массы, и хрен знает, сколько времени это добавляло к моему бегу. Но это не имело значения, я не замедлялся. И когда я наконец приблизился достаточно близко, чтобы увидеть свет костра сквозь деревья впереди меня, во мне разлился прилив облегчения, который невозможно было сдержать.

Я заставил себя замедлиться, успокоить колотящееся сердце и выровнять дыхание, чтобы услышать каждый звук между деревьями.

Они были тупые как черти, самые низкие отморозки, посланные сюда на работу, где никто из вышестоящих членов их банды, картеля или чего-то еще не должен был иметь с ними дело, но они ни за что не переоценили себя настолько, чтобы действовать без надзора.

Я соскользнул с дорожки, проложенной снегоходами, и направился в самую гущу леса, который виднелся справа от меня.

Снег мягко хрустел под моими сапогами, но в кемпинге царила суматоха: мужчины кричали и подбадривали, поощряя какую-то игру, на которой я не мог сейчас сосредоточиться.

Я снял с пояса нож, оставив пока винтовку висеть на спине. Первый шаг должен был быть бесшумным. Они не должны были знать о моем приближении, пока я не окажусь на позиции и не уничтожу их всех. После этого я собирался окрасить мир в красный цвет.

Смотрители выдали себя, переговариваясь друг с другом впереди меня: один жаловался, что пропустил веселье, а другой делал длинный глоток из своей бутылки пива и ворчал о своем согласии.

Я подкрался ближе к смотровым, используя тени, чтобы скрыться, обошел их и подошел к ним сзади.

Я подождал, пока их внимание вернется к деревьям впереди меня, а затем сделал свой ход. Я настиг первого парня сзади, закрыл ему рот рукой, прижал его спиной к своей груди и вогнал свой клинок прямо в сердце его друга. Парень, которого я удерживал, начал сопротивляться, но я уже вырвал нож и перерезал ему горло, прежде чем он успел сделать что-то большее, чем ударить меня локтем в живот.

Я оставил их обоих истекать кровью на снегу и побежал прочь, заставляя себя сохранять размеренный темп, когда веселый смех доносился до меня между деревьями.

Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до широкой поляны с пылающими кострами и пьющими мужчинами повсюду в поле зрения. Там стояла куча машин, наполовину засыпанных снегом, которые, должно быть, пригнали сюда до наступления зимы, а несколько огромных поваленных деревьев были спилены, чтобы использовать их как скамейки. За ними располагалось множество трейлеров, в которых жили мужчины, работавшие на конопляной ферме. Они выглядели довольно паршивыми, запущенными, неухоженными, грязными — как и люди, которые в них жили.