— Бог мой, что они делают, ведь этот поезд может тронуться!!!

Но поезд стоял и дальше, потому что перед тепловозом разыгрывалась сцена, которую не мог предвидеть никто даже в самых смелых планах. Бегущий перед поездом Лесь задержался немного позже, чем догоняющая его махина, и поэтому находился в нескольких метрах от тепловоза. Он стоял, тяжело дыша, с факелом в руках и ждал, что будет, совершенно не представляя себе, что будет дальше и не в состоянии не только думать о чем-либо, но и двигаться.

С тепловоза соскочил крайне разнервничавшийся машинист, а за ним выскочил его необычайно удивлённый помощник. Они оба остановились возле освещённого огнём факела горбуна с совершенно идиотским выражением лица.

«Наверное, сумасшедший», — мелькнула в мозгу мысль у машиниста, и он почувствовал вдруг желание укрыться на тепловозе. Но он не имел права показывать свой страх перед помощником, поэтому отступил немного назад, чтобы прийти в себя. Потом он снова сделал шаг в сторону таинственного человека.

— Что случилось? — гневно спросил он. — В чем дело?

Лесь ощутил беспокойство и страх гораздо больший, чем машинист. Он не мог ответить, что речь идёт о нападении, но ничего другого в голову ему не приходило, поэтому он отступил на несколько шагов, сохраняя прежнюю дистанцию. Машинист снова двинулся в его сторону.

— Да говорите же, что случилось? Что здесь происходит?

Лесь, не отвечая, снова отодвинулся. Машинист с помощником снова пошёл в его направлении. Но Лесь соблюдал дистанцию, и поэтому пятился задом.

— Может быть, он немой?.. — вполголоса спросил помощник.

Машинист вдруг уяснил себе, что их двое, а тот только один. А сейчас, по всей видимости, к ним присоединятся начальник поезда и кондуктор… И он пошёл в направлении Леся более решительно.

— Ну, говори, растяпа, что тебе нужно? — крикнул он зло, успокаиваясь. — Ты чего бегаешь по рельсам, ты, живой труп?!

Этот окрик произвёл на Леся впечатление враждебности, поэтому он ускорил движение назад. Одновременно он хотел как-то объясниться с машинистом, поэтому придал своему лицу приязненное выражение и постарался улыбнуться.

Это выражение показалось машинисту, однако, глупой гримасой, и потому он его с презрением игнорировал. В глубине души он почувствовал, что не должен позволять какому-то идиоту издеваться над работниками железной дороги, и с криком:

— Стой, ты, жлоб полевой, громом прибитый! — бросился бегом к Лесю.

Ни секунды не размышляя, Лесь повернулся и с факелом в руках бросился бежать. За ним погнались, погоня состояла из нескольких человек, во главе которых был машинист и его помощник, а в тылу — начальник поезда и кондуктор. Оба, вырванные из сна, которому они предавались от станции к станции, вышли только сейчас, чтобы увидеть, что произошло.

Небольшая, но довольно растянутая группа работников железнодорожного транспорта преодолевала расстояние, всматриваясь в осыпаемого искрами человека, но вдруг машинист остановился как вкопанный. Он увидел что-то, что потрясло его до основания! У бегущего впереди них человека на ходу оторвался горб и упал в заросли.

Помощник машиниста издал сдавленный крик и тоже замер возле своего начальника, а затем возле них остановились и начальник поезда с кондуктором, напрасно силясь что-либо выяснить.

Утрата горба возвратила Лесю свободу действий, догорающий факел начал уже обжигать ему руку, поэтому он бросил его в кусты вслед за горбом и пустился бежать быстрее. Лишившись последнего невыгодного балласта в виде факела, он через мгновение исчез с глаз застывшей в неподвижности погони.

Придя в себя, машинист решил, что ни за какие сокровища мира не будет продолжать гнаться пешком, но ему в голову вдруг пришла мысль, что если тот распадающийся кретин и дальше будет бежать по шпалам, то выгоднее всего догонять его с помощью поезда. Поэтому он повернул назад, к тепловозу.

Хоть он и очень торопился, расстояние, которое образовалось между ним и тепловозом в результате погони, позволило Янушу и Каролеку произвести все перемещения под вагонами без опаски. В момент, когда поезд тронулся, вся четвёрка неудавшихся преступников, сосредоточившаяся вокруг машины, находилась в наивысшей точке горячего спора.

— Ну так что из того, что он трогается, ты, олух, ты, тёмная масса из провинции, — горячился доведённый до последнего предела Стефан. — Через минуту здесь будет дрезина с милицией! Вон отсюда! Садиться и драпать!!!