— Послушайте, — сказал он, — нехорошо как-то получается…

Положение бюро изменилось настолько, что эти слова не вызвали даже тени беспокойства. Три пары глаз посмотрели на него с беззаботным любопытством.

— Почему? — несколько удивился Каролек. — Мне кажется, что все вполне нормально.

— Как кому, — буркнул Януш огорчённо. — Я вёл себя как скотина. И не знаю, как теперь себя вести.

— Но ты же почти не был пьяным, — запротестовал Лесь прекраснодушно.

— Только чуть-чуть более, чем когда-либо, — засвидетельствовала Барбара. — То, что ты хотел танцевать полонез с директором объединения, так это ничего такого. Он протестовал лишь из-за робости.

— Я хотел танцевать с директором объединения? — оскорбился Януш. — Вы сошли с ума. Я ничего такого не припомню, и вообще не в этом дело.

— А в чем? — полюбопытствовал Каролек.

— Дело в Геньо…

По понятным причинам Геньо был личностью, не пользующейся особой популярностью в бюро. На лицах всех троих отразилось выражение недовольства.

— Что он снова нарисовал? — неохотно спросила Барбара.

— Снова Геньо? — скривился Каролек. — Сколько времени он будет путаться у нас под ногами?

Януш засмотрелся в пространство понурым взглядом.

— Вышло недоразумение, — сказал он после минутного молчания. — Я все видел и поэтому сегодня опоздал, потому что разглядывал снимки. Знаете, они совсем другие… Оказывается, что они вовсе не сдирали проект с итальянского, а выслали свой собственный. Вполне нормально, как порядочные люди.

Он умолк, а трое поражённых товарищей переваривали услышанную новость.

— А мы хотели утащить у них весь проект?! — выкрикнул потрясение Каролек.

— Как по морде дал, — коротко ответил Януш.

— Да, но ведь не стащили же, о чем тогда речь?

Януш внезапно отвернулся, в раздражении.

— А речь в том, что как я теперь буду выглядеть? Как скотина и свинья! Облаял человека ни за что ни про что, что мне теперь делать? Я ведь первый сказал вам об этом, да ещё вас и науськал, сделал из него тряпку, мерзавца и преступника!.. Должен же я его как-то реабилитировать? Должен! Так что, в газете сделать объявление? Или может быть, ему самому все рассказать, чтобы дал мне по челюсти? Так вот я и говорю вам, что не знаю, что делать!..

Три пары изумлённых глаз смотрели на него некоторое время, а затем на глазах у всех начало появляться понимание, а затем и тень заботы. Чувство артельной справедливости отозвалось громким голосом.

— Геньо самому не следует, вероятно, ничего делать, — неуверенно сказал Лесь. — Но что-то очевидно, следует все же сделать…

— Обидели человека, — вздохнула Барбара.

— Сам напросился, — с неудовольствием сказал Каролек. — Ведь он же показывал тебе те снимки? Так что, солгал тебе?

— Выходит, соврал, — ответил Януш. — Вообще-то говоря, у них была такая мысль немного поживиться из итальянского проекта, но это предложение сразу же отпало. Геньо сделал из меня болвана, что значит болван в сравнении со свиньёй!

Некоторое время все задумались, стараясь разрешить проблему.

— Ты должен взять все назад, — сделал вывод наконец Каролек.

— Я-то согласен, только как?

— Ну, разумеется, не письменно, — решительно сказала Барбара. — Ты же обругал его устно, поэтому не должен его письменно реабилитировать. Только устно.

— Резонно, — вдруг с запальчивостью сказал Лесь. — Ты его облаял, так? Теперь ты должен сделать противоположное.

— Натурально, противоположное, но это должно касаться лишь тех людей, которые это все слышали, — добавил Каролек с неменьшим энтузиазмом. — Кому ты говорил об этом?

— Только вам и никому больше.

— Ну, так это касается ещё Стефана и Влодека. Они тоже должны здесь присутствовать. Подскочите кто-нибудь к ним, пусть мчатся сюда.

Быстро привели Влодека и Стефана, сказали им о решении опровержения мнения о Геньо и постановили, что все должно произойти официально и торжественно. Януш влезет под стол и на четвереньках троекратно громко огласит, что Геньо очень хороший человек, а в промежутках он будет лаять.

С момента опубликования результатов конкурса директор бюро отложил навсегда своё намерение посетить психиатра. Радостное потрясение показалось ему совершенно достаточным лекарством на умственные расстройства, которые возникли из прошедших опасений и боязни. Атмосфера в бюро как бы подверглась очищению, обрадованный персонал приобрёл новые силы, здоровье и не показывал больше никаких отклонений от нормы. Даже Лесь вёл себя как общепринято, хотя в его случае отклонения от нормы были бы оправданными и понятными. Натура художника имеет свои требования.