Ты привыкла к такому поведению мужа, ты потеряла себя, но силы выживать ещё откуда-то есть, возможно, последние капли. Самое ужасное в этом всём то, что да, ты их находишь и максимально создаёшь менее травматичные условия для детей, но ты не находишь силы на борьбу с этим, на защиту себя и детей, на твёрдое: «Так со мной нельзя! Так с нами нельзя!»

Ты не находишь силы, чтобы обратиться за помощью, потому что тебе страшно признаться кому-то чужому, что ты позволила оскорбить себя, причинить себе физическую боль. Ты боишься, что тебе не поверят, осудят, высмеют.

Потом, на судах, мне очень не хватало доказательств того, что совершал бывший муж в отношении меня и наших детей. Я жалела о том, что ничего не фиксировала. Но тогда, в моменты происходящего, у меня не было на это сил и не было рядом человека, который бы встал на мою сторону и помог.

Я очень надеюсь, что, прочитав мою историю о жизни с насильником (по-другому я не могу назвать этого человека) и выходе из токсичных отношений, ты, которая находишься в такой же ситуации, воспрянешь, вдохнёшь частичку веры в себя и в свои возможности.

Я в это верю. Выход есть.

Я родилась в небольшом северном городке в 1981 году. Этот город для меня лишь точка на карте, так как его совершенно не помню.

Здесь родился и вырос мой папа. Когда ему было двадцать, он был среднего роста, гармоничный и подтянутый, с правильными чертами лица. Скромен, молчалив, любил тишину и уединение. Про таких говорят: «В тихом омуте черти водятся». Папа работал сотрудником правоохранительных органов и обычно был циничным и скупым на проявление чувств.

Мама родилась в сельской местности, в то время была невысокого роста, красивая, с короткой стрижкой девчонка. Она, наоборот, была очень весёлая, заводная, душа компании и работала в Доме Культуры. Познакомились родители в один из папиных отпусков, когда он приехал на свою малую родину. Здесь жила его бабушка и приехавшие с севера на постоянное проживание родители.

На танцах в клубе папа заметил маму – такую красивую и озорную, его пленили её глаза, улыбка и он без промедления познакомился с ней. Через неделю они сыграли свадьбу, отпуск был небольшой, а расставаться им уже не хотелось.

Папина мама, моя бабушка, была очень недовольна выбором своего сына и такой молниеносной женитьбой. Но деваться было некуда, она души не чаяла в своём мальчике и помогла организовать торжество. Свадьбу играли в их деревне, гостей было немного, только самые близкие. Папина бабушка тогда шепнула маме на ухо, что тяжело придётся ей в этой семье. Но мама не прислушалась к этим словам. Слишком всё красиво складывалось.

Праздник закончился, гости разъехались, отпуск подходил к концу. Обратно папа возвращался уже женатым человеком. Была ли любовь, не знаю. В первые годы жизни между ними, скорее всего, были нежные чувства, влюблённость, страсть. Фотографии тех времён очень хорошо это отображают. Там они выглядели счастливыми. Мама всегда с нежностью в голосе рассказывала о жизни в северном городке.

Через девять месяцев после свадьбы появилась я.

Суровый климат этого города отражался абсолютно на всём, в том числе и на моём самочувствии, и, несмотря на то, что я была относительно здоровым ребёнком, педиатр рекомендовал для меня более мягкие климатические условия. Поэтому родители решили вернуться в ту область, где они познакомились, поближе к своим родителям. Поскольку папа был участковым инспектором, нашей семье дали жильё в небольшом селе, маме удалось найти работу в местном Доме культуры, а я пошла в детский сад.

Тот период я почти не запомнила и знаю о нём лишь из рассказов родителей. Мама говорила, что в детском садике ребята очень обрадовались приходу в их группу городской девочки, которая была для них необычной, с другими манерами, нарядами.

В детский сад чаще отводил меня папа, забирал тоже он.

Вспоминается раннее морозное утро, ещё совсем темно, папа посадил меня в закрытую кабинку санок (такие были у многих: из фанеры делалась кабина с открывающейся крышей, стеклянным окном, фиксировалась на обычные санки) и повёз в садик. Внутри тепло и уютно, а в маленьком окошке виднеется папин силуэт, фонари и заснеженные верхушки деревьев. Помню заботу, любовь и комфорт. Иногда перед сном родители читали мне книжки, мама торопясь, не вникая в текст, а папа выразительно и эмоционально, мне очень нравилось слушать его голос.

Периодически всплывают в памяти островки покоя, ощущения безопасности, родительской любви. Маленькую девочку замечали, слышали, чувствовали.

Примерно через год после нашего переезда родился мой брат. Как рассказывала мама, на каком-то празднике, будучи беременной Пашей, она выпила немного шампанского и стала танцевать, после чего у неё начались преждевременные роды. Паша родился на двадцать восьмой неделе, у него был маленький вес и проблемы с дыханием. Сразу после родов его санавиацией транспортировали в областной центр, так как в районной больнице не было хороших условий для него. Он был желанным ребёнком, для семьи настал сложный период. Несколько месяцев мама с Пашей лежали в больнице. Меня на это время отвезли в соседний посёлок к маминым родителям. Я хорошо помню своё нахождение у них. Четырёхлетняя Анечка, в ситцевом платьице, поверх которого была накинута кофточка на пуговках, на голове повязан платок, а на ногах – резиновые сапожки, с маленьким ведёрком в руках помогает дедушке собирать выкопанную картошку и носить её в подполье. Бабушка же тем временем сидела на лавочке, обрезала лук и пела частушки.