И тот, другой человек, – это я. То есть, он испытывает мое терпение.

– Говорите же! Алло! Я вас не слышу! Что за дурацкие шутки?

Я хотел повесить трубку, как вдруг в ней раздался молодой женский голос.

– Ты кое-что мне задолжал, помнишь?

Голос прозвучал низко, далеко и бесцветно, словно его унес с собой слабый порыв ветра, растворившийся в просторах бескрайней степи. Казалось, он был мне не знаком, но интонацией заставил напрячься.

– Кто говорит?

– Ты меня не узнал? – сухо и невыразительно ответила девушка, и было не понятно, задала ли она вопрос или произнесла свои слова утвердительно. – Какая жалость… Я-то рассчитывала на другое. Ну да ладно, еще успеется. Главное, что я узнала тебя. Этого пока достаточно.

– Достаточно? Для чего? Для кого? Что за бред… Кто вы, скажите? Хорошо, можете не отвечать, если не хотите, сам догадаюсь. Только скажите, что я вам задолжал? Не помню, чтобы занимал в последнее время деньги.

– А кто тебе сказал, что речь о деньгах? – насмешливо поинтересовалась девушка. – Все время забываешь, что в мире много других ценностей. Впрочем, ты не меняешься.

– Послушайте, – чувствуя подступающее раздражение, сказал я, повышая голос. – Если вы звоните по делу, говорите быстрее и конкретнее. У меня нет времени на глупые разговоры. А если просто шутите, то советую больше никогда сюда не звонить. У меня есть друзья в милиции. Я быстро вас вычислю.

– Не волнуйся, я знаю.

– Знаете? Что знаете? Кто вы, черт побери?

– И ты меня знаешь, просто ты меня забыл. Не волнуйся, скоро ты меня вспомнишь.

Я похолодел от тона, которым были сказаны эти слова. Они словно подпирали собой высокую плотину, на которую давил невероятно мощный массив воды. И я почувствовал себя так, будто стоял под этой плотиной – дрожащей от напряжения и уже пошедшей, местами, пугающими трещинами.

Я желал, но не мог убежать – от ощущения не убежишь.

Я так и видел перед собой капельки воды, предательски просочившиеся сквозь глубокие трещины на серой бетонной стене плотины. Маленькие, дрожащие капельки, в которые превращались слова звонившей девушки. Одна маленькая капелька была не страшна для такой большой плотины. Но чем дольше я смотрел на стену перед собой, тем больше видел дрожащих капелек. Они появлялись одна за другой, и этот процесс был необратим, он лишь набирал мощь и скорость. Сначала капелек были десятки, потом стали сотни, тысячи, миллионы… Они одновременно подрагивали, будто волновались от чьих-то глухих методичных ударов гигантским молотом с той стороны стены, все сильнее и сильнее, и их дрожь, как по живой ткани передавалась плотине, которая тоже, казалось, начала мелко дрожать…

Пауза затянулась. Я встряхнул головой, стремясь сбросить оцепенение. Но воображаемая картина была слишком яркой. Осадок от увиденного опустился на дно желудка, вызвав слабый болезненный спазм.

– Простите, сейчас я занят и не могу говорить. Перезвоните позже.

– Хорошо, – подумав, ответила девушка. – Только это не шутка, если ты решил, что…

Я повесил трубку и некоторое время простоял рядом с телефоном, ожидая, что звонок повторится. Аппарат упрямо и насмешливо молчал. Я вспомнил о наполовину выбритом лице и отправился в ванную. Кран презрительно фыркнул, воду отключили. День начинался превосходно! Сначала звонит какая-то ненормальная, потом отключают воду, и я не могу добриться…

Утро кормит весь день. Оно задает тон. Его нельзя проводить плохо. Я сходил на кухню, обыскал все, но не нашел и грамма воды. Даже в холодильнике не нашлось минералки, обычно стоявшей там. Тогда я полез на антресоли и достал оттуда большую картонную коробку, в которую мы с женой складывали старые электроприборы. Там хранилась электробритва, которой я пользовался в последний раз, кажется, еще в студенческие годы. К счастью, она оказалась рабочей. Ножи ее затупились, бриться было больно. Бритва больше не срезала, а с упоением садиста выдергивала щетинки, что доставляло массу неприятных ощущений. Каждую в отдельности можно было оставить незамеченной – подумаешь, легкий укол в щеку. Но их множество туго сплеталось в косу общей тупой боли. Это раздражало, но приходилось терпеть. Я не мог идти на работу наполовину небритым.

По окончании пытки щеки пылали так, словно по ним надавали горячих оплеух. Боль немного остудил «гель после бритья», который я руками нанес на щеки. Но лицо все равно осталось красным и горело.

113

По пути на работу я поймал себя на мысли о том, что думаю о девушке, звонившей мне утром. Интересно, что заставляет одних людей думать о других? Может быть, дело в интриге? Тайна волнует разум. Чужое неизвестное, тем более переплетенное с твоим прошлым, будущим или настоящим, надежно скрытое за легким полупрозрачным занавесом – так куда мучительней и притягательней, чем если бы она притаилась за незыблемой каменной стеной. Кажется, протяни руку и отдерни занавес – что может быть проще? Но каждый раз, когда протягиваешь руку в полной уверенности, что сейчас перед тобой все откроется, занавес, будто повинуясь воле неуловимого дуновения, предательски ускользает из-под твоих вытянутых и алчущих пальцев и, победоносно развеваясь, вновь манит искусом недосягаемой близости.

И хотя кажущаяся близость цели обманчива, она способна вселить даже в самого слабого человека новые великие силы, коих раньше он в себе и не предполагал. Шаг за шагом идет к ней такой человек, не догадываясь о том, что все движение его бессмысленно и бесполезно – он идет к миражу, и чем ближе видится тот глазу, тем меньше сил и шансов остается на то, чтобы его достигнуть.

А жизнь тогда превращается в пустую авантюру без начала и конца.

Я шагал по тротуару, всматривался в лица прохожих и размышлял. О чем они думают, окружающие люди? Или о ком? Наверное, чтобы заставить человека думать о себе, все-таки надо его заинтриговать. Зацепить. Заставить захотеть приоткрыть свой занавес. Напустить тумана и сделать все, чтобы человек не остался к тебе равнодушным. Иногда это очень просто, иногда нет. Для одного достаточно того, что ему улыбнулась на улице прохожая, красивая девушка. Он невольно начинает вспоминать и думать о ней. Бывает, даже сходит по ней с ума. А другой пропустит такую улыбку сквозь себя и через мгновение о ней забудет. Его волнуют иные тайны. Какие?… Ну… стоит только его начальнику сказать ему: «Зайдите ко мне после пяти, нам надо побеседовать о вашем будущем», – и он места себе не находит, мучается неразрешимыми догадками: что за будущее его ждет?.. Карьера для него важнее внимания девушки. У каждого свое отношение к тайнам, и тайна у каждого своя.