— Отвези-ка меня в ближайший участок жандармерии. Который в той стороне, — я махнул рукой к сходящей к морю Николаевской.

— Так чо тут пешком рядом, — заерепенился он, видно не желая за копейки напрягать лошадей.

— Ты давай, вези. Там подождешь, потом в другое место поедем, — борзанул я. А то, охренеть, самим графом Разумовским спорит! Холоп, бля! Хотя у меня на лбу нет надписи, что я граф. И морда такая, что в легкую может отгрести, даже на пусто месте и просто так.

До участка он докатил быстро. Наверное, слишком быстро. Скорее всего, того мутного типа еще не успели привести. На всякий случай я заглянул и спросил у дежурного — седенького мужичка в форме с широкой лычкой — мол, не приводили этакого человека? Подробно описал довольно приметного своего преследователя.

— Не, не было таких. Вообще после обеда никого еще не тягали.

И когда я уже было собирался выйти на улицу, ровно в проеме двери, я столкнулся с этим муднем. Глазки черные, блестящие, явно недовольны результатом пальбы по несуществующим псам. А как меня увидел, так пасть раззявил и выдавил крайне невнятный звук.

Знаете, что я сделал? Нет, не передавал «Привет от Теслы». Я сделал с ним то, что вчера Наташа сделала со мной. Только чуть на инном по исполнению уровне. Провел прекрасный сок клаб точно в нос, и добавил резким као коном — не зря у меня колено с утра чесалось. Да, сусел слабенький, дохленький, но если он злой, то может удивить даже жандармов, видавший наверняка еще не такие виды.

Коричневый крякнул, размазывая кровь по физиономии.

— Молодой человек! — ко мне тут же бросилась пара жандармов, стоявших позади.

— Граф Разумовский Александр Петрович, — представился я. — А эта падаль, пыталась меня сегодня убить. Стрелял, собака, из пистолета дважды. Это, кстати, второе покушение. Первое случилось четыре дня назад в цирюльне — полно свидетелей.

Издав истошный рев, мудень бросился ко мне. Если бы не жандармы, я был бы не жилец. Он бы просто переломил меня или оторвал голову в прямом смысле. Но ребята в светлой форме, вероятно были готовы к этому цирку: тут же скрутили его и повалили на пол, фиксируя руки.

— Могу поговорить со старшим смены или кем-то из руководства? — поинтересовался я, когда коричневого увели.

— Завтра с утра будет, а старший здесь пока я, — отозвался тот мужичок, с которым я имел разговор в самом начале.

— Тогда такая просьба. Выжмите из него все: какие мотивы, кто его послал и все сопутствующее. В долгу не останусь, — заверил я, хотя последние слова выглядели точно намек на взятку. Не знаю, пришлись ли они по вкусу жандарму, но он обещал посодействовать.

Устроившись в двуколке, дожидавшейся меня, я распорядился проехаться к ближним лавкам на Николаевской, и все думал по пути: «Ведь не факт, что они надолго задержат его. Мало ли, что пистолет выхватил и пальнул. Доказательств, что стрелял в меня полный ноль. А палить с двухзарядного кремневого пистоля может здесь даже приветствуется. Я же не знаю их законов. В общем, вовсе не факт, что это задержание полезно мне. Может стоило не рисоваться перед его носом и тем более не разбивать этот нос? Нет, Наташа, права: я — идиот! Вместо того чтобы тихонько выведать, что это за тип и каковы его мотивы, я засветился, вскрыл все свои козыри и вряд ли что получу взамен, кроме растущей угрозы для своей жалкой тушки. Если он выйдет в ближайшее время на свободу, то точно займется мной всерьез».

На Николаевской я купил аж семь бутылок разносортного вина, в том числе игристого, коньяк и пиво, две коробки конфет и шоколадку зайчиком. Пока я на транспорте, чего не затариться? Это все так, в мой шкафчик — как бы впрок.

Добравшись до дома, я вручил извозчику аж два рубля с полтиной и, отягощенный покупками, поплелся к себе наверх. Уже на лестнице начал мысленно взывать: «Весериус! Але! Где ты? Появись, а? Очень надо!». Разумеется, он не появился. Я уверен, что он меня слышит, кувыркаясь где-то там, на тонком плане. Просто игнорит. Является лишь когда ему надо и под вечер. А сейчас надо мне. Потому что я хочу провести вечер с Леночкой.

Убрав в шкафчик бутылки и конфеты, я взял с собой лишь шоколадку и спустился вниз. И тут мне пришла интересная мысль: не буду искать Леночку, бегая по всему хозяйственному крылу. Я ее обнаружу на ментальном уровне, как этому научил меня Хранитель, когда мы искали Наташу.

Так и сделал: закрыл глаза, создал ее образ, яснее, еще яснее и задался нужным вопросом. Почувствовал она справа, где-то за дверью в сад. Удобная навигация получается! Ведь таким образом я легко могу отыскать того широкоплечего мудозвона. Если его отпустят жандармы, то сам наведаться к нему и нанести упреждающий удар. Но сейчас главное Леночка. Я открыл дверь в сад и увидел ее, сидящей на лавочке под цветущим кустом розмарина.

Увидев меня, она тут же вскочила, оправдываясь:

— Извиняюсь, Александр Петрович, я уже закончила с посудой и подготовкой к ужину. Белье погладила…

— Лен, — я взял ее руку. — Зачем ты это мне говоришь? Лучше бы сказала: рада тебя видеть или что-то такое.

— Конечно рада. Я вам всегда очень рада, — ее нежная ручка лежала в моей ладони. — Но я же просто служанка. Такое говорить мне не следует.

Я обвил ее талию и поцеловал в губы. Кончик ее языка дотронулся до моего, и я почувствовал, как она вздрогнула.

— Здесь садовник рядом. Может увидеть, — испуганно проговорила она.

— Пойдем ко мне в комнату, — не отпуская ее руки, я направился к двери.

— Мне к ужину скоро нужно стол готовить, Александр Петрович! — пыталась воспротивиться она.

— А кто будет на этом ужине? — полюбопытствовал я, войдя в дом.

— Ну вы, конечно, — растерянно отозвалась она.

— Только меня на ужине в столовой не будет, — усмехнулся я. — Принесешь мне в комнату что-нибудь вкусненькое часов после семи?