— Светочка Троцкая хороша. Хороша, чертовка. Я бы ей и сам засадил. Жалко нет на примете подходящей тушки. Ну такой, чтоб ей не стыдно было впереть.

Вот зачем это он сказал? Старый развратник. Просто так поделился своими хотелками? Вряд ли.

И времени моего он потратил изрядно. До ужина оставалось всего ничего, а нужно мне было многое успеть. Я поспешил в хозяйственное крыло, отыскал Пелагею Никоновну и выведал у нее, что Ирина Львовна больше всего любит на ужин. Внес в перечень названых блюд кое-какие коррективы и пожелал именно эти яства. Причем приготовить все это на час позже и подать в покои Ирины Львовны.

Когда приехала Ирина, я встретил ее в фойе и сообщил, что ужин состоится на час позже, меню утверждено мной и все будет подано в ее покои. И когда она приоткрыла ротик, чтобы высказаться, я добавил:

— Таково решение мужчины!

Она порозовела и, и было видно, что сдерживает смех.

Когда мы поднялись на этаж, она остановилась у поворота к себе и спросила:

— Саш, ну что ты такое задумал? Зачем это все?

— Я хочу сделать тебе приятное. Очень надеюсь, что преуспею в этом больше, чем Лапин, — ответил я, не спеша ее отпускать.

— Дался тебе Павел Иосифович. Ты в самом деле ревнуешь меня? Скажи правду? — она сделала шаг ко мне.

— Вся правда откроется в твоих покоях. Приду через час, — я развернулся и пошел к себе.

Было искушение выйти на тонкий план и заглянуть к ней. Но я этого делать не стал. Оставшееся время потратил на просмотр статей в журналах. Дочитал большую интересную статью в «Яркая жизнь» о госпоже Троцкой. И там ее сексапильная фотография — эти иллюстрации я стал называть фотографиями. Не знаю, как они делаются, но от обычных фото малоотличимы. Так вот, Светочке двадцать два года, и несмотря на столь молодой возраст, она — звезда не только российской прессы. Оказывается, в ее поклонниках очень влиятельный римский сенатор, и даже верховный жрец Тота из Александрии, пытается добиться ее расположения. Возможно все это светские сплетни. Но даже если так, в них наверняка имеется изрядная доля истины. Ведь она на редкость аппетитная самка.

Когда за окном стемнело и настало назначенное время, я взял бутылочку «Шепота Киприды», букет роз и пошел к Ирине Львовне.

Дверь в ее комнаты оказалась приоткрыта. На столике уже теснились заказанные мной блюда, поблескивали два хрустальных бокала.

— Уже прошел час? — она обернулась, стоя возле зеркала. — Я даже переодеться не успела.

— Больше всего ты мне нравишься в этом шелковом халате, — сообщил я, протягивая ей букет.

— Я не знаю, что сказать, Саш. Это какое-то сумасшествие, — она качнула головой, принимая цветы. — Большое спасибо тебе, но…

— Что «но»? — я поцеловал ее, едва касаясь губ.

— Сейчас, только цветы в вазу поставлю. И переоденусь, — она пошла в спальню.

— Ир… — я подошел к ней, когда она открыла шифоньер.

— Я переоденусь, выйди на минутку, — попросила она.

— Пожалуйста, останься в халате. Мне так нравится, когда ты по-домашнему. От этого ты мне кажешься ближе, теплее, — я обнял ее.

— Хорошо, — она чуть отстранилась и закрыла шифоньер.

— Все, идем к столу. Как я сказал, есть маленький сюрприз, — я повел ее, держа за руку. — Собственно вот, — я повернул бутылку вина этикеткой к Ирине. — «Шепот Киприды» именно кипрской винодельни. Так что я умею справляться не хуже Лапина.

Она взяла бутылку аккуратно в руки, разглядывая с улыбкой, а потом прыснула смехом.

— Саш, но как?! Скажи, где ты взял?! — одной рукой она держала бутылку, другой сжимала ворот моего халата, требуя ответа.

— Скажу, если признаешь, что я могу со многим справляться лучше его, — сказал я.

— Признаю. Да, ты лучше, — согласилась она и поцеловала в губы.

— Признай тогда, что ты меня любишь больше, чем его, — продолжил я шутливый наезд.

— А это вообще не обсуждается. Конечно, я тебя люблю больше! — ее глаза сияли. — Несравнимо!

— Любишь больше, как мужчину, — внес я важную поправку.

— Ну, Саш, это обязательно уточнять? — она наконец отпустила мой халат и признала: — Да, больше.

— Как приятно! Прошу к столу, — я пропустил ее к дивану.

Мы ели ее любимый марокканский салат и каре ягненка в кисло-сладком соусе. Пили вино. То самое, в котором шепот древней богини любви. Когда бутылка опустела, я сходил за второй, очередной раз удивив ее. Я целовал ее, и она позволяла гладить ноги, чуть выше коленей.

Мы курили возле окна, глядя на полную луну. А потом, я подхватил ее на руки и понес в спальню. Ирина такого точно не ожидала. Не ожидала, что во мне столько силы и решительности.

— Саша, пожалуйста, не надо, — слабо засопротивлялась она, когда я развязал поясок ее халата.

Я не ответил, лишь лег рядом, лаская ее выкатившуюся грудь.

— Саш… — она вздрогнула от касания моих губ к ее отвердевшему соску.

Очень медленно я стянул с нее трусики, задев несколько раз влажную складочку.