Дверцы шкафа тихо разъехались в стороны, давая доступ свету и воздуху, и Лена судорожно выдохнула. Она прижала дрожащую руку ко лбу, осознавая, что сейчас избежала больших проблем только чудом и благодаря верной отцу Людмиле.

— Спасибо, — тихо выдохнула она, глядя на уставшее лицо бывшей помощницы Антонова, — спасибо, я не знаю, как отблагодарить вас.

— Елена Борисовна, я проведу вас через пожарный выход. У меня есть ключи, — Людмила говорила резкими отрывистыми фразами, не обращая никакого внимания на благодарности Лены. Но девушка не смутилась и не обиделась, понимая, что женщина не от хорошей жизни переметнулась на сторону врагов отца. Насколько помнила Лена из разговоров папы, у Людмилы на руках больная дочка, и воспитывает она ее одна. Что могли пообещать ей за содействие юрист и первый заместитель отца, девушка не знала, но злиться и винить в этом женщину она не могла. Только благодарно кивнула в ответ и тихонько выбралась из своего укрытия. Люда снова прижала палец к губам, чтобы Лена не произнесла ни звука, а потом по внутренней связи отпросилась у своего нового шефа по делам в один из отделов, отдать документы. Получив разрешение, она для вида достала папку, а потом жестом поманила девушку за собой. Вместе они покинули приемную, осторожно приоткрыв дверь, и огляделись, чтобы в коридоре никого не было. Быстрым шагом пересекли пустой коридор и направились в сторону пожарной лестницы.

— Он сейчас, возможно, сообщит на пост охраны, чтобы вас постарались задержать, но об этом выходе частенько забывают, — спокойным голосом произнесла Людмила, а потом повернулась лицом к девушке и, глядя ей в глаза, начала быстро говорить, — вы можете осуждать меня, но мне пришлось пойти на это. Если вы сказали Антону Сергеевичу правду, что ваш муж сможет навести на фирме порядок, то… вот, — она протянула ту самую папку, что взяла до этого в столе. — Это оригиналы всех операций, которые они проводили, чтобы вывести активы фирмы. Скоро этих документов хватятся, но вы… пожалуйста, сделайте так, чтобы всех посадили, — немного кровожадно произнесла она, мстительно улыбаясь, — думаю, этого будет достаточно. И да… Анна была подставным лицом во всех операциях, поэтому они… И мне…пришлось, простите…, — она запнулась и неожиданно покраснела под внимательным взглядом Лены. — Борис Николаевич всегда хорошо относился ко мне, а я предала его…

Лена сжала ладони Людмилы и постаралась улыбнуться.

— Я не виню. И папа, уверена, тоже. Сделаю, что смогу, обещаю. Даже, если не удастся спасти фирму от окончательного разорения, ты не останешься на улице. И девочке твоей мы поможем, Люда. Спасибо вам…

— Вы же понимаете, — она только кивнула на папку и замолчала.

— Понимаю, — тихо ответила Лена, сознавая, чем грозило секретарю на самом деле, — сделаю все возможное, только дождись.

Людмила только кивнула в ответ, а потом качнула головой в сторону темной лестницы. Лена осторожно приоткрыла дверь, скользнула в полутемный проход, и стала тихо спускаться по лестнице, прижимая к себе папку с драгоценными документами. Несколько томительных минут, пока она, постоянно оглядываясь, спускалась к пожарному выходу, наконец, закончились, и девушка вдохнула чистый, холодный воздух. Натянув на голову капюшон куртки, Лена быстрым шагом, не оборачиваясь, зашагала в сторону многолюдной улицы и растворилась в толпе. Оставалось только предупредить мужа.

* * *

— Вот, выпей, деточка, на тебе совсем нет лица, — обеспокоенно причитала Таисия Марковна, протягивая Лене стакан с водой, — ты же белая вся прибежала. Что там случилось?

— Да, подожди ты, пусть немного отдышится, — шикнула на нее сестра, присаживаясь рядом с девушкой. — Ей, вообще, сейчас нельзя бегать…

Лена от неожиданности ее слов поперхнулась водой и закашлялась. Лицо ее сначала покраснело от того, что она никак не могла вдохнуть спасительный кислород, а вода так и вовсе встала в горле. Затем резко побледнела и перевела растерянный взгляд на Фаину Марковну. Таисия тоже заинтересованно посмотрела сначала на сестру, а потом перевела взгляд на притихшую Лену. Она действительно выглядела неважно в последнее время, плохо спала по ночам и совсем потеряла аппетит. Постоянно отказывалась от еды и с трудом заставляла себя проглотить хоть кусочек, и то только под хмурым взглядом старушек-сестер.

— Марковна, ты о чем? — после надсадного кашля, ее голос звучал хрипло, но Лена не могла не спросить.

— Совсем есть перестала, того и гляди упадешь от истощения, — пожурила Фаина, но всем присутствующим стало понятно, что женщина сказала правду лишь наполовину. Фаина посмотрела на сестру долгим взглядом, который, впрочем, не укрылся от Лены, и та улыбнулась уголками губ. — А теперь рассказывай, что там произошло. На тебе совсем лица нет, — смена темы не укрылась от внимания девушки, но настаивать она не стала, пересказав все, что случилось утром в офисе фирмы отца. А странный разговор она решила оставить до вечера.

Эти полторы недели она жила у сестер, а несколько дней назад забрала сюда же и отца. Они решили, что пока лучше не показываться в доме, чтобы не привлекать внимания к себе и к тому, что отец находится в плачевном состоянии. Но в прошлый визит Лена обратила внимание на маленький домик, где всегда находилась охрана дома. Он отапливался, и в нем можно было спокойно прожить несколько месяцев, пока дом не отремонтируют. На том и порешили, но теперь, после посещения офиса, куда так неосмотрительно сунулась Елена, вопрос переезда вставал ребром. Старушки решительно настаивали на том, чтобы они и дальше жили здесь, пока никто не знает места, где Лена скрывается, но она отказывалась, стоя на том, что и так стесняет их в собственном доме.

Состояние Бориса Антонова несколько улучшилось, на худом лице стал появляться румянец, а процедуры, прописанные в последнюю неделю врачом дали положительный результат. Да и домашняя еда играла не последнюю роль в его выздоровлении. Потихоньку стала улучшаться речь, но двигательная функция пока не восстановилась. А вот характер отца остался прежним, да и проявлять его он стал намного чаще. Постоянно он выказывал свое неудовольствие, особенно когда Лена отлучалась днем за продуктами.

Вопрос с деньгами стоял настолько остро, что девушке пришлось расстаться со своими украшениями, которых из дома отца она захватила до обидного мало. Да и Анна постаралась, чтобы вынести все ценное, даже те немногие картины, которые покупала или рисовала ее мать, мачеха тоже продала. В своей комнате Лена вскрыла небольшой тайничок, который сделала еще будучи школьницей. Там она прятала от отца письма и подарки матери, которые та передавала через Марковну или своих подруг. В нем Лена нашла небольшую заначку денег, а в сейфе отца немного наличных.

Бумаги решила пока не трогать, рассудив, что ключ от сейфа только один и находится у нее. А ведь его действительно пытались вскрыть, но безуспешно. Наверное, было мало времени, пока Анна тащила из дома все, что плохо лежало, да и сам сейф не смогли оторвать от пола и стен, а то вынесли бы так, а потом разрезали автогеном. На эти деньги они и жили, хотя сестры частенько ворчали, что и сами способны покупать продукты, на что Лена отвечала теплой улыбкой, согласным кивком, а потом отправлялась за продуктами сама. Со своими деньгами, ну не могла она брать деньги Фаины Марковны, хоть та и обижалась и утверждала, что ей их тратить не на что.