– Что это за хрень?
– cказал Джейп.

Из центра груди Бадди торчала голова размером с большое яблоко. Под левым соском Бадди торчала дряблая, бледная рука. Лицо было похоже на пластиковую маску, отбеленную на солнце, но оно напоминало Бадди и даже имело очки в толстой роговой оправе и стрижку под мальчика-тедди. Голова озорно ухмылялась, глядя на Большого Боппера.

– Я - Честер, близнец Бадди. Это я пою, потому что голос у Бадди неважный.

Джейп нахмурил брови, не находя слов.

– Это правда, - сказал Бадди.

Он спел строчку из "Пегги Сью".

Честер был прав. Голос Бадди звучал как у козла, которого содомируют бутылкой из-под вина.

– Но как ты это делаешь? Ну, знаешь, на сцене, чтобы никто не заметил?
– Джейп подошел ближе и пощупал Честера, чтобы убедиться, что он настоящий.

– Бадди дает мне микрофон. Он прячет его под рубашкой. Я держу его в своей маленькой руке, видишь, - Честер сжал и разжал свой маленький кулачок.
– Он следит, чтобы его микрофон был отключен, и тогда я пою. Бадди просто произносит слова.

Джейп почесал голову. Под ногтями его пальцев отслаивалась обгоревшая плоть.

– А Арлин знает об этом, Бадди?

– Конечно, знает, - ответил он.

– Мы втроем очень хорошо ладим, особенно в спальне, эй-эй-эй, - Честер сделал грубый жест двумя пальцами, и Бадди покраснел.

– Вау. Это все очень интересно, приятель, но мне нужно больше мяса, - oн набросился на Бадди и схватил руку Честера.

Честер закричал, а Бадди отпрыгнул в сторону, уронив костыль и закричав.

Джейп повалил Бадди и Честера на снег и впился ему в живот, рыча и пуская слюну.

– Не делай этого, Джейп. Я не могу жить без Бадди. Я паразитический близнец. Музыка умрет.

Пустоглазый Большой Боппер проигнорировал мольбы Честера и просунул морду в полость. Он вцепился в кишку, вгрызся в сочную трубку и сглотнул. Его огромный кулак зарылся под мясистую, пурпурную веревку, и он зачерпывал ярд за ярдом внутренности и запихивал их в рот.

– Мы нужны миру, - прорычал Бадди, сложив руки на груди.

Отбив руки Бадди, Джейп оторвал руку Честера и зубами вырвал мясо из маленькой конечности. Он вгрызся в голову Честера, выплюнув клоки волос, пропитанных помадой с ароматом лаврового дерева, а также миниатюрные очки. Он впился в ребра Бадди, перевернув его, как кукурузный початок. Он вскрыл грудную клетку, вытащил легкие и пульсирующее сердце Бадди и вгрызся в него. Протекающие трубки хлопали и сочились кровью по его дрожащему подбородку.

Бадди увидел на горизонте шеренгу десантников, которые приближались к ним с наведенными винтовками. Для него было уже слишком поздно, но Честер мог спастись. Он был крепким парнем. Если его удастся спасти, может быть, музыке не придется умирать. Силуэт десантника поднял винтовку и выстрелил. Одиночный выстрел разнесся по просторам открытого неба, испугав птиц, сидящих высоко на деревьях. Большой Боппер чихнул, затем его голова разлетелась на несколько крупных кусков мозга и черепа, окрасив снег рядом с Бадди в ярко-алый оттенок.

"РЕЗНЯ В ШКОЛЕ ЙОГИ"

Посвящается: Рэйчел Мэйсон и Рэйчел Миллер.

Гарриет ненавидела ходить к врачу. В приемной было полно больных и дряхлых тел. Потолочный вентилятор над головой не помогал снизить почти непереносимую жару, но зато успешно распространял запах стариков. Гул его вращающихся лопастей заглушала какофония бронхиального кашля и непрекращающегося звонка телефонов. Ее подмышки и внутренняя поверхность бедер были липкими и натертыми от постоянного натирания. Ей нужно было снять тяжесть с ног. Ее плечи опустились, и она застонала, осматривая комнату в поисках пары свободных мест.

Секретарша подняла голову и улыбнулась Гарриет мертвыми глазами.

Она вышла из-за стола и зашепталась с двумя пожилыми пенсионерами, сидевшими на двойной скамейке, расположенной ближе к коридору, который вел к кабинетам врачей. Гарриет услышала как мужчина громко пожаловался на несправедливость того, что очень толстым людям предоставляется приоритетное место перед пожилыми. Администратор кивнула и после еще нескольких сетований они неохотно освободили свои места и зашагали прочь.

Гарриет протиснулась мимо и опустилась на теплую скамейку. Обычные ехидные замечания и взгляды последовали за ней. Она знала, о чем они все думают: Тебя бы здесь не было, если бы ты постоянно не набивала свое жирное брюхо бургерами, пиццами и шашлыками.

И они были правы. Она притворялась счастливой, но ее тело бунтовало против ее строгой диеты, состоящей из ежечасных перекусов и жирных закусок. При весе в триста восемьдесят фунтов[2] она выглядела, как человек с логотипа "Мишлен" после того, как его на неделю заперли в пирожковой.

Во время последнего визита Гарриет по поводу неприятной дрожжевой инфекции, доктор Фотергилл-Браун предупредил ее, что если она не похудеет, то не доживет до тридцати. Женская группа, в которую она входила, посмеялась над предупреждением доктора и заверила ее, что крупное телосложение не приводит к проблемам со здоровьем. В последнее время ее мучили громоподобные мигрени и боли в пояснице. Когда ноющие суставы ног с трудом донесли ее до холодильника, Гарриет начала сомневаться в своей нерушимой верности группе и записалась на очередной прием для обследования.