Сердце замерло, остановилось на мгновение, позволив ощутить себя невероятно счастливой. Малыш под сердцем, как доказательство наших искренних чувств. Чистых, сильных, настоящих.

Всю идиллию прервал звук сообщения. Артем взял телефон в руки, долго его рассматривал, будто решался на что-то. Сосредоточенное выражение лица: губы сжаты, желваки играли на скулах. Кузьмин раздумывал о чем-то своем, неизвестном мне. А потом резко собрался, поднес телефон ближе к глазам и открыл сообщения. Замер, словно увидел что-то необъяснимое, мне даже показалось, что он побледнел. Его губы едва дрогнули, Артем сделал вдох, сглотнул ком в горле и уперся взглядом в стену напротив.

— Что там? Артем, что в сообщении? — нервно дернула я плечом, обхватив его лицо ладонями. Попыталась, чтобы он сфокусировал свое внимание на мне, но Кузьмин был где-то далеко.

Холод пробежал вдоль позвоночника. Страх завладел душой, сковывая ее льдами. Мой Артем никак не реагировал, и желание острое возникло вырвать мобильник из его рук, заглянуть в сообщение, да только он отшвырнул его в сторону резко, а в следующий миг обнял меня. Прижавшись к его плечу, я чувствовала себя нужной, необходимой. Мой Артем — моя Вселенная.

— Я люблю тебя, Кузьмин. Если бы только могла когда-то представить, что способна испытывать такие сильные чувства — не поверила. Но точно бы не совершила столько ошибок в жизни.

— Мы оба грешники, Оль, но, давай начнем все с чистого листа. Забудем прошлое, сотрем его, вырвем с корнем из нашей памяти. Теперь у нас чудо есть, у меня есть вы. Посмотри вокруг, — голос Артема дрогнул. — Я жил кое-как, день прошел и хорошо, думал все, не будет мне больше счастья, ну кому такой нужен-то?! И сейчас… — он выдохнул, а боль застыла в его глазах.

Ничего не говоря, я просто коснулась его губ. Родных, желанных, чувственных. Щетина колола кончики пальцев, а я таяла от каждого его прикосновения. Целовать его равнялось блаженству, самой сладкой карамели, самому длительному свободному падению. Любила его так, что с ума сходила, умирала каждый день, стоило лишь подумать, что вдруг однажды Артем исчезнет. Полюбит другую женщину. Молодую, без проблем, без багажа в виде бывшего мужа.

— Кузьмин, надеюсь, сообщение все ж не от Сони?

— Нет, — усмехнулся он, — от Сергеева.

— Так-то лучше. Знаешь, — начала я, а сама внутренне еще взвешивала, стоил ли озвучивать свои мысли или нет, — Артем, на ее руке в прошлый раз было кольцо.

— И?

— Оно показалось мне знакомым.

— В каком смысле? — свел он брови к переносице, не понимая, видимо, к чему я веду.

— У меня такое же было. Странно, не могу выбросить это из головы. Конечно, вполне вероятно, что у нас совпадают вкусы, но.

— Оля, что? Хочешь, я поговорю с ней?

— И что ты ей скажешь?

— Оль, знаешь, я лучше завтра с Генкой встречусь. Селезнев мужик чудной, но в курсе событий, такие люди все замечают.

— И как ты ему объяснишь? — фыркнула я, немного стыдясь дурных мыслей.

— Скажу, что моя беременная жена, — подчеркнул он это слово, — стала чересчур мнительной, — улыбнулся Артем.

— Глупо все это, но я постоянно думаю о кольце. Не знаю, — пожала плечами, — мне кажется, стоит понять откуда оно у нее, следом прояснится вся картина для меня.

Кузьмин тряхнул головой, словно старался понять меня. А я никак не могла сформулировать то, что так тяготило мою душу. Почему-то думала, что все не просто так, и хлебнем мы еще достаточно, а вот уже после мир обязательно засияет новыми красками. И все как-то переплелось, словно связалось в единый узел, только неизвестно за какие края дергать, чтобы не сделать хуже, но, вероятно, прав Артем. Сначала надо бы поговорить с Геной. По крайней мере, он лицо не заинтересованное, а значит, обязательно поможет, даже сам об этом не догадываясь.

Утро следующего дня мы встречали на улице, поджидая Генку около подъезда его жены. Я косилась на окна квартиры, где еще жила недавно и прокручивала в голове мысли, словно старую кинопленку. Может, стоило забыть, не ворошить это. Ну, заметила и заметила, да Бог с ним, с кольцом. Это все ерунда, мелочи! Посмотрела в глаза Артема, поправляя ему шарф, выбившийся из-под воротника, поежилась, ловя в ладошки снежинки. Мелкие, колючие.

— Надо было тебе дома остаться, — произнес Кузьмин, прижимая одной рукой меня к себе.

— Думаешь, я смогла бы высидеть, знай, где ты?!

— Сомневаюсь, Оль, но мне, действительно, было бы так спокойнее. Все-таки не май месяц. Холодно. И сколько стоять — неизвестно, — произнес Артем заботливо.

— И что делать будем?

— Как вариант подняться, поинтересоваться у его бывшей, где ошивается Селезнев, но боюсь, она нас спустит с лестницы.

— То есть мы действуем на удачу? — не отставала я от него.

— Верно подмечено, родная. Время раннее, скоро все выползут на работу, вот и пообщаемся с его бывшей.