Глаза Назифы метали молнии, губы были плотно сжаты, а напряженное тело говорило о том, что еще чуть-чуть и она набросится. Гриша не хотел ей уступать, поэтому сдвинул брови и не сводил взгляда.

Наконец, она откинулась на спинку стула и еле слышно сказала:

— Не пойду я с тобой под звездами гулять.

— Пф-ф-ф! Я и сам не хочу.

Он демонстративно отвернулся к притихшим мужчинам и попросил, чтобы они предложили свои варианты охоты на Пустынного. Хорус провел рукой по коротко стриженной голове, удовлетворенно крякнул и обратился к Грише:

— Ты говорил, что хорошо стреляешь?

— Да.

— Вот и стреляй. Застрели демона.

— Обычной стрелой его не проткнешь, — помотал головой Гриша. — Только лавовым лезвием.

— Ну так сделайте из кинжалов острие для стрел. Кузница в городе есть.

Юноша и библиотекарь переглянулись. Предложение старика им обоим понравилось, но вмешалась Назифа-язва.

— Ага, разбежались! Кинжалы мне самой понадобятся.

— Ну дай нам хотя бы три, — попросил библиотекарь.

Он развалился на жесткой софе и пил напиток из широкой чаши. Девушка смерила Ура недобрым взглядом, немного подумала и кивнула:

— Хорошо, но только один.

— Нет, от одного толку мало. Дай хотя бы два. Все-таки общее дело делаем, — продолжил торговаться раскрасневшийся от напитка Ур.

Назифа хмыкнула и покосилась на пояс с кинжалами, висящий на спинке стула. В своих мечтах она представляла, как прикрепит их к стене в виде солнца, и будет всем рассказывать о своих приключениях. Никто в ее семье не был там, где была она. Никто из ее братьев не принес столько гордости отцу, сколько принесет она. Никто не обеспечит семье безбедную жизнь, кроме нее.

— Хорошо, — тяжело вздохнула девушка и повернулась к старику. — Только с условием, что арбалет и стрелы вы мне подарите и никогда не попросите обратно.

— Я согласен, — кивнул Хорус. — Но теперь арбалет принадлежит Грише и ему решать.

Назифа мрачно уставилась на юношу, но тот специально тянул время, делая вид, что обдумывает ее предложение. Она в этот раз проявила себя с хорошей стороны, и не выказала ни раздражения, ни злости.

— Ладно. Но только стрелы! Арбалет мой и его я отдавать не намерен.

Они ударили друг друга по рукам, скрепив тем самым договоренность. Ура совсем развезло, поэтому он что-то одобрительно пробурчал и вскоре заснул, громко всхрапывая. Вскоре Табит предложил ложиться спать и все поднялись на второй этаж, но не успели они лечь, как что-то гулко ударилось о крышу.

— Демон, — тихо сказал Табит. — Сейчас опять будет царапать мою крышу.

Как бы в подтверждение его слов раздался скрежет и лязгающие звуки. Демон орудовал когтями на том же самом месте, где и в прошлый раз. Хорус испуганно вцепился в руку Табита и замер, глядя вверх своими незрячими мутными глазами. Назифа исчезла за дверью и вскоре вернулась с ремнем, в котором блестели кинжалы. С первого этажа доносился храп Ура.

Табит подвел Хоруса к кровати. Старик медленно опустился и провел рукой по подушке. Затем понюхал покрывало и с наслаждением растянулся на мягком матрасе:

— Я привык спать на земле, но все это время мечтал о кровати и подушке. Как же хорошо здесь! Спасибо, дружище, за гостеприимство! У тебя все такое же доброе сердце, как и раньше. Служба наместником тебя не испортила, чему я очень рад. Мне страшно подумать о том, что мои новые друзья прошли бы мимо и не заглянули ко мне. Я бы продолжал питаться червями пока не умер от старости, болезни или скуки.

Наместник присел на краешек кровати и пожал высохшую старческую руку:

— И я рад, что ты здесь. Людей почти не осталось. Бывают дни, когда мне не с кем даже парой слов перекинуться.

— Почему же ты не уедешь к своей семье? Помнится, они хотели перебраться в Кабарган.

— Да, они в Кабаргане. Я – наместник Эль-Кара. Люди доверили мне этот чудесный, некогда очень счастливый город, поэтому я не могу предать их и бежать. Я буду здесь до конца.

Вдруг скрежет прекратился, а демон оттолкнулся от крыши с такой силой, что внизу звякнула посуда, и улетел, шелестя крыльями. Гриша все это время в напряжении прислушивающийся к звукам сверху, с облегчением выдохнул:

— Бр-р-р, не думал я, что когда-нибудь будут мурашки не от холода, а от страха. Табит, а кузнец у вас остался?

— Нет, уехал пару лет назад. С тех пор кузница стоит заколоченная.

— А как же мы без кузнеца? — всплеснул он руками и вспомнил Филю. Не зря отец держал его при себе, такого искусного мастера с руками бы оторвали, если бы Степан Мефодьевич захотел его продать.

«И что я не научился кузнечному ремеслу? Надо было поменьше на перине валяться и за барышнями бегать. Эх, правильно батюшка говорил: хочешь быть хорошим помещиком должен знать работу каждого крепостного, от гончара до псаря».