Его тайну и легенду. Не «нашу».

Когда Анхелл натягивал свой супер-костюм, — белый с золотом, словно девственно-новый благодаря моим приобретённым познаниям в стирке, чтоб его, — то вместо обычного парня с нашей улицы появлялся Сверхчеловек. Уникальный, невероятный, всеобщий любимец.

Смешно, что Анхелл не носил ни очков, ни маски, однако никто при этом даже не сравнивал две ипостаси моего супруга. Секрет прост: причёска, разное выражение лица и кардинально отличающееся поведение. Как «бухгалтер» Анхелл улыбался нежно, робко, смотрел из-под ресниц или снизу вверх, несмотря на свой немаленький рост, говорил тихо и вдумчиво; «бухгалтер» вёл себя зажато, стеснительно, не любил фотографироваться и привлекать внимание. Сверхчеловек, в свою очередь, был настоящим самцом: сверкал белоснежной улыбкой, надменно поднимал брови, позировал для любой камеры, говорил так, что все слышали каждое слово супера; движения у героя были свободные, размашистые, давающие каждому понять, кто здесь «папочка» и главный босс.

Волосы Сверхчеловека были зачёсаны назад и тщательно уложены гелем. Анхелл ненавидел те свои фотографии, на которых хоть одна из прядок лежала не так, как было запланировано. Идеален во всём, начиная от костюма и заканчивая причёской.

Волосы «бухгалтера» — не то чтобы совсем уж беспорядок, но никакого сравнения с укладкой супергероя. Анхелл носил прямой пробор, и прядки доходили ему чуть ниже скул, иногда мешаясь; из-за геля волосы часто казались грязными. Супруг долгое время отвыкал от привычки зачёсывать свою недочёлку, чтобы не становиться похожим на геройское альтер-эго.

Смешно, что в гражданском виде наша соседка-старушка регулярно гаркала: «Причешись!» И эта же дама всегда делала комплименты Сверхчеловеку, которого видела в новостных репортажах:

— Какой красивый, аккуратный мальчик, — умилялась женщина. — Как мало таких осталось, ах…

Этот «милый и красивый мальчик» даже не заметил, что я за ним не пошла. Устало привалившись плечом к стене в коридоре, я прождала какое-то время, надеясь, что Анхелл меня хотя бы окликнет… но нет. Еда моего супера интересовала намного больше, чем я сама.

Как и всегда, получается.

Почему я это терплю, кто скажет?

Отлипнув от стенки, я оправила кофту, мельком бросила взгляд на своё отражение в коридорном зеркале, решительно кивнула девушке по ту сторону амальгамы и направилась на кухню. Нужно было не пропустить момент, когда муженёк насытится и вернётся сознанием обратно в реальность, чтобы поговорить.

Тут какое дело: чуть зазеваешься — и никакого диалога. Сверхчеловек за день, видите ли, устаёт. Всё, чего ему хочется — это поесть, помыться и поспать.

Будто я не устаю, подумать только.

Вообще, я знала, что важные разговоры лучше проводить на свежую голову, с утра. Ночь подходит для откровенности, если ты, например, знакомишься с человеком. Или если ты боишься в чём-то признаться самому себе. Вот тогда да, три часа после полуночи — самое лучшее время для тайных диалогов, лёжа под одним одеялом или зависнув напротив телевизора с выключенным звуком. Тут главное, чтобы было не слишком много света: я давно заметила, что электричество надёжно убивает любые проявления волшебства, романтики и таинственности.

Ночь не подходит, чтобы делать важные решения или говорить о чём-то, что может в последствии изменить твою жизнь. Но что мне оставалось, если Анхелл утром растает быстрее, чем на траву уляжется предрассветный туман? На СМС или звонки супруг отвечал по велению своей величественной левой пятки; неизвестно, ответит ли вообще, проще говоря. Поначалу такое отношение к коммуникации меня вымораживало, но с течением времени я привыкла.

Я вообще много к чему привыкла.

На кухне мой благоверный сел во главу стола, как всегда. Я вернулась в своё царство сковородок и кастрюль, садясь напротив мужа. Максимальное отдаление, пускай оно мне поможет; с такого расстояния можно представить, что мы сидим не на совместной кухне, а за столом переговоров. Тоже плюс к определённому настроению.

Вообще… если подумать… дом-то мой. Куплен на мои деньги, записан на меня; имя Анхелла нигде не фигурирует. Да, внутреннее убранство было приобретено на деньги супруга; вот только использовались последние навороты техники исключительно для обслуживания нашего дорогостоящего супергероя. Я бы и простой сковородкой обошлась, без всяких там резалок-варилок-мультиготовок.

Это я к чему. Если дом мой, то и кухня, получается, моя? Не общая?

— Как-то сегодня мало, — заметил Анхелл, пододвигая к себе блюдо с кусками жареного мяса. — Лив, детка, что ты делала целый день? Мне этого вряд ли хватит.

Жалость-то какая. Интересно, что Анхелл ничего не сказал насчёт холодной еды; чувствовал, что ли, что я на пороге конфликта, и не стал упоминать о своём опоздании? Не знаю, что и как там устроено в его супер-теле, а есть остывшую свинину, на мой взгляд, удовольствие такое себе. Особенно если мясо жирное.

— Настроения готовить не было, — сказала я, пытаясь удержать голос от предательского дрожания.

Я понятия не имела, как начинать наш разговор. К тому же, я могла просто сорваться из-за нервов, и тогда никакого бы диалога не вышло. Что хуже — Анхелл бы посмеялся над моей эмоциональностью, как он уже делал не раз, взлохматил бы мне волосы отцовским покровительственным жестом и утёк от ответа, как дождевая вода в сточную канаву. Так что нужно было держать своё настроение в узде и помнить о вопросе, что не давал мне покоя.