— Да, и плавучие краны и земснаряды — все это своего рода «боны». Они успокаивают поверхность реки, но все-таки надо днем и ночью следить за откосами. И особенно ночью, товарищи, я обращаюсь ко всем строителям перемычки, — сказал Сатин, — беречь плотину пуще глаз своих. Вода! Ведь дай ей незаметно ночью промыть маленькую дырочку, и через три часа вся Волга ворвется к нам в котлован.

Уже к вечеру, когда огромный малиновый шар солнца катился к горизонту, наколовшись там на острую вершинку горы, Сатин встретил на перемычке инженера Щелканова из технического отдела управления строительства. Опытный гидротехник, он был прикомандирован к району и паводковой комиссии для контроля и технической помощи в дни половодья. Щелканов не скрывал своего беспокойства, которое возрастало вместе с подъемом воды, и требовал неусыпной бдительности строителей.

— Маеслав Сергеевич, как ваше настроение? — спросил он Сатина.

— В двух словах — настороженность и внимание!

— Согласен. Положение очень серьезное, товарищи, — сказал Щелканов, хотя они стояли на дамбе вдвоем. — Я сейчас прошел перемычку из конца в конец. И вот поглядите.

Инженер спустился к воде, показывая Сатину на едва заметные, но длинные трещины в земляном откосе перемычки, В одном месте под воду даже обвалилась часть насыпи.

— Здесь была речушка, откосы получились круче, — пояснил Сатин.

— Вот в том-то и дело, — подхватил инженер. — Поэтому сильнее бьют волны, вода размывает откосы. Необходимо укрепить этот участок.

— Самосвалы не доберутся к самой воде, — заметил Сатин, — может быть, помогут гидромеханизаторы.

— Безусловно. Земснаряд с этого и начнет свою весеннюю кампанию. На «большой воде» никогда еще не работали земснаряды. Это будет для них и опыт и первое испытание.

— Ну, ничего! Главное, чтобы не было сквозных прососов в теле перемычки, — сказал Сатин, успокаивая инженера. — Не надо волноваться, Василий Иванович.

— Ну, конечно, не надо волноваться. Кто же волнуется, — возбужденно сказал Щелканов. — Я и пришел на перемычку, чтобы успокоиться. Звоните, Сатин, в паводковый штаб, держите нас непрерывно в курсе всех событий.

— Хорошо, — сказал Сатин.

— А теперь давайте еще раз вместе посмотрим перемычку: так-то на душе будет спокойней, — предложил Щелканов, и инженеры двинулись вдоль насыпи по еще скользкой после снега глинистой колее.

С высоты гребня дамбы была хорошо видна широко разлившаяся Волга, «Большая вода» изменила всю картину стройки.

Волга наступала широким фронтом. Она затопила все низины, подмывала и обрушивала глинистые берега, упорно карабкалась в горы, прибрежные полоски лесов стали точно вдвое ниже, погрузясь в мутную бурливую воду.

В русловой части котлована, где под защитой дамбы долго держался толстый черный лед, теперь гуляла волна, и грозные зубчатые стены двух перемычек, продольной и низовой, ушли под воду.

Паводок отодвинул далеко и желтую полоску левого берега. Серый, горбатый, остров Телячий был уже затоплен на три четверти. Лишь на гребне его виднелись белые строения подстанции, складов, мастерских, столовой и полуврытых в землю бараков, где жили строители, ни днем, ни ночью не прекращавшие работы на отрезанном со всех сторон водой острове.

Грозный напор реки все усиливался. Поэтому уже к вечеру штаб района дал распоряжение сверхмощному земснаряду начать дополнительный намыв грунта в опасное место целиковой дамбы. Судно развернулось и выбросило к берегу соединенные в одну линию трубы. Земснаряд словно «прицелился». И почти метровый в диаметре поток жидкой земли, с ревом вырываясь из «мортиры» пульповода, начал быстро укреплять крутой откос плотины.

Мы зашли к Скрепчинскому вместе с Виктором Ивановичем Ющенко, главным инженером правобережного района гидромеханизации.

Ющенко, в прошлом волгодоновец, намывавший земляную плотину на Цимлянском гидроузле, живой, подвижной, острый на язык, с той запоминающейся манерой говорить, в которой веселую, яркую шутку трудно было отделить от иронии, пришел обсудить волнующий всех вопрос о применении в котловане гидромониторов.

Во многих забоях было уже так сыро, что вязнущие в грунте экскаваторы могли быть заменены только гидромониторами, похожими на небольшие приземистые противотанковые орудия с длинными черными стволами. Они выпускали струю воды под большим давлением. Твердая и острая, точно сталь, он ударяла в грудь земляного забоя и крушила грунт.

Земля стонала от ударов водяного меча, белое облако брызг вздымалось вверх и рассеивалось только метрах в десяти от забоя, где кипел мутный, желтый поток воды, увлекавший по лощинке размельченный и размытый грунт.

— Иван Иванович, дорогой, — сказал Ющенко Скрепчинскому, едва переступив порог комнаты. — Рады вам доложить: экспериментальную установку запустили, первые кубики уже поплыли из забоя!

— Вот это приятно! Мы возлагаем на гидромониторы большие надежды. Послушайте, Ющенко, меня пугает только одно, — сказал Скрепчинский, — в котловане и так грязно, и вы будете поливать вовсю. Напрудите там целое озеро.