Я взглянул на наручные часы. Пять тридцать утра.

— Насколько я понимаю, все тут офицеры, — продолжил я. — Стрелять умеете. Постарайтесь не наделать подранков. Ну, ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — дружно отозвались охотники и стали грузиться в лодки.

Бледная полоска рассвета только-только подсветила небо. Озеро ещё было тёмным. Где-то в камышах спокойно дремали утки. Изредка над водой раздавалось сонное кряканье.

Я бесшумно опускал лопасти вёсел в воду. Лодка неторопливо продвигалась вдоль берега.

— Возьми чуть левее, Андрей Иванович! — попросил генерал.

Он сидел на корме, положив на колени свой «Зауэр». У нег генерала спокойно дремал Рони. Арчи вместе с Владимиром Вениаминовичем устроился на носу лодки.

Я сделал пару гребков правым веслом.

— Да, так хорошо, — кивнул Георгий Петрович. — Там куртинка камышей приметная. Чует моё сердце — есть в ней утки!

Он замолчал, а потом так же тихо спросил:

— Ну, что думаешь насчёт Володи? Он парень хороший, серьёзный. Я его в Германию рекомендовал.

Я молча пожал плечами. Всё было сказано вчера, и отступать от своих слов я не собирался.

Георгий Петрович понял меня правильно.

— Значит, пойдём медленным путём? Но надёжным? Но соблазн-то велик, а? Одним ходом — и в дамки!

Я усмехнулся.

Соблазн, да. Вот только куда он нас заведёт, этот соблазн? Чаще всего он заводит туда, откуда уже нет выхода.

— Ладно, — кивнул Георгий Петрович. — Жизнь покажет.

Вот именно. Только жизнь может показать — что сделано правильно, а что нет.

— Что вы там шепчетесь? — сердито окликнул нас Владимир Вениаминович. — Уток спугнёте!

И в этот момент раздалось испуганное кряканье. Громко хлопая крыльями, утки побежали по воде, взлетели! Георгий Петрович вскинул ружьё, провожая их стволами, прищурился и нажал на спуск.

За моей спиной громыхнул выстрел Беглова. Я увидел, как утка, резко подломившись в полёте, упала в воду.

— Есть!— радостно закричал Владимир Вениаминович, — Есть!

Ещё две запоздавшие утки поднялись из камышей и, быстро работая крыльями, пошли к тёмной полоске берега.

Собаки вскочили в лодке, вытянули шеи. Хвосты их крутились, словно пропеллеры. Рони не выдержал первым — перескочил через борт и поплыл в сторону сбитой Владимиром Вениаминовичем утки. Схватил её в пасть и потащил к лодке.

— Молодец! Ай, молодец! Ну, отдай, отдай!

Владимир Вениаминович с трудом отобрал у спаниеля добычу. Растянул её за крылья и, улыбаясь, показал нам.

— Какова, а?

Рони запрыгнул в лодку и отряхнулся, обдав хозяина веером холодных брызг. Владимир Вениаминович зажмурился, а пёс, воспользовавшись моментом, снова вцепился зубами в утку.

— Фу, Рони, фу! — кричал рассерженный Беглов.

А мы с Георгием Петровичем хохотали в голос.

С другого края озера тоже послышались выстрелы.

Весенняя охота началась.

В середине мая до меня дозвонился Дмитрий Николаевич Сюзин.

— Андрей Иванович! — радостно закричал археолог в телефонную трубку. — Земля просохла!

— И что? — не понял я.

— Как что? Можно раскапывать курган! Там, на поляне колдуна, помните?

Ох, чёрт!

У меня только что закончился сезон весенней охоты, а в июне предстояли экзамены и курсовые. У Кати тоже начиналась сессия, и мы планировали спокойно подогнать хвосты, сидя в Черёмуховке, где никто не будет нас отвлекать.

— Конечно, помню, Дмитрий Николаевич, — мрачно сказал я в трубку.

— Я согласовал в институте экспедицию! Послезавтра выезжаю, и к вечеру буду у вас. Можно временно расположиться на вашей базе возле озера?

— Думаю, да, — обречённо вздохнул я. — Со своим начальством я договорюсь. А много вас?

— Да в том-то и дело, что приеду только я, и два моих студента! Остальные продолжат работы в Старой Ладоге. Скажите — у вас в Черёмуховке есть школа, или какое-нибудь училище? Возможно, ребятам было бы интересно поучаствовать в настоящих раскопках?

Я усмехнулся.

— Конечно, Дмитрий Николаевич! Но лучше приезжайте сначала в Черёмуховку, а отсюда поедем на базу. С ребятами что-нибудь решим.

— Ещё одна просьба, Андрей Иванович! Тот человек, Трифон... он по-прежнему, живёт там? К нему можно будет обратиться за помощью?