— Нет, — ответил я. — Трифон теперь там не живёт. Но я постараюсь с ним договориться.

— Спасибо! — выкрикнул археолог. — Так послезавтра мы у вас!

И повесил трубку.

Фёдор Игнатьевич с интересом посмотрел на меня.

— Что там, Андрей Иванович?

— Археологи приедут, — вздохнул я. — Будут копать поляну, на которой жил Трифон.

— Да ты что?!

Фёдор Игнатьевич оживился.

— Хорошее дело! Как говорится — у того, кто забыл своё прошлое, нет и будущего! А? Золотые слова!

— Золотые, — кивнул я. — Только очень уж они не вовремя. У нас с Катей сессия на носу. Да ещё и со школьниками просят договориться, чтобы помогли.

— Так ты Алексея Дмитриевича подключи к этому делу! Воронцова! Он тебе столько желающих найдёт — не отобьёшься!

— Я и сам так думаю, — сказал я. — Фёдор Игнатьевич! А что если вы узнаете, что впереди большие трудности?

Я спросил это ни с того, ни с сего, неожиданно даже для самого себя.

— Какие трудности? — не понял председатель. — Картошку в этом году удачно посадили. Овёс по колено уже вымахал! Да и ячмень дружно в рост идёт — дождями природа не обидела. Какие трудности?

— Я теоретически спрашиваю. Вот вы войну прошли. А вдруг ещё что-то в этом роде?

— Война? — нахмурился председатель. — Да с кем? С американцами, что ли? Сплюнь! А только размажем мы их, точно тебе говорю. А ты с чего об этом задумался?

— Да так, — ответил я.

— Дело надо делать, — убеждённо сказал Фёдор Игнатьевич. — Делать своё дело, и на совесть! Тогда ничего не страшно.

— Это верно, — согласился я. — Пойду, Алексея Дмитриевича разыщу.

— Так чего его искать? В школе он, с ребятами!

— Папа, а ты правда здесь жил? — спросил Алёшка, глядя снизу вверх на отца.

Он был совсем не похож на Трифона — светловолосый, улыбчивый. Весь в мать.

Трифон осторожно положил широкую ладонь на вихрастую макушку сына.

— Правда, Алёша.

— Прямо в этой землянке? — не поверил сын. — И зимой?

— И зимой, — подтвердил Трифон.

— Не страшно тебе было? А как же волки?

— Не страшно, сынок. Только одиноко без вас с мамой.

Алёша серьёзно кивнул.

— Мы тоже по тебе скучали. Но я знал, что ты вернёшься.

Трифон поспешно отвернулся и вытер рукавом лицо.

— Комары проклятые, покою не дают! Может, сходим на речку, Алёша? Там ветерок.

Я стоял в двух шагах и, улыбаясь, смотрел на них. Позади землянки археологи азартно размечали колышками будущие раскопы.

— Дмитрий Николаевич! — звонко кричал Серёжка. — Я предлагаю здесь копать в первую очередь! Мы с Таней читали книжку про устройство курганов. Таня, скажи! Чур, это наш раскоп!

— Молодой человек!

Дмитрий Николаевич тряхнул рыжими кудрями.

— Вы собираетесь учить меня археологии?

— Нет, но...

Серёжка смешался и покраснел.

— Но если хотите взять этот раскоп — пожалуйста! Вы с Таней уже опытные землекопы, вам я доверяю, как себе.

Алёша с интересом посмотрел на Серёжку.

— А что они будут копать? — спросил он отца.

— Всякую старину, — ответил Трифон. — Кости, черепки.

— Кости? Фу! Пойдём лучше на речку, рыбу ловить! У тебя здесь есть удочка?

— Нет, — сконфуженно ответил Трифон.

— У меня есть, — вмешался я. — Идёмте!

На берегу Песенки я срезал два ореховых прута и привязал к ним немудрёную снасть — леску с крючком и грузилом-дробинкой и поплавок из гусиного пера. Одну удочку протянул Алёше, другую — Трифону.

— Червяков под камнями найдёте! Но рыбу, чур — в общий котёл!

— Дядя Андрей, а ты не будешь с нами ловить? — спросил Алёша.

— Нет, — улыбнулся я. — Пойду к ребятам.

Поднявшись на обрыв, я остановился за кустами. Глядел, как две фигуры — большая и маленькая — поочерёдно забрасывают снасти в воду.

— Спорим, я первый поймаю? — донёсся до меня голос Алёши.

— Конечно, — ответил Трифон.

Я ещё постоял и пошёл по тропинке обратно на поляну.

А надо мной тихо шумел лес, и плыли в ослепительно-синем небе белые кучевые облака.

Конец книги