Я в ужасе слушала душераздирающую историю и поверить не могла, что это он про себя.

– И куда ты шел?

– Домой. Но я не знал в какой он стороне. Просто шел. Заблудился и не раз петлял среди одних и тех же могил. Только к утру выбрался к сторожке со сторожем. Тот конечно в шоке был.

Грязный, с подранной одеждой, я производил впечатление ободранца и беспризорника. Сторож напоил меня чаем с бутербродами и конфетами, а потом спать уложил и пошел искать мать. Так я подумал.

Я ж ему рассказал, что мать напилась и уснула где-то среди могил, а я почти всю ночь выбирался. Но проснувшись увидел органы опеки. Так меня первый раз забрали в детдом. Мне было 5. Когда исполнилось 6, она попыталась бросить пить и вернуть меня, даже заходила пару раз ко мне, но потом синька пересилила и с 7 я ее больше не видел.

– Рат, - коснулась его руки, - я даже не знаю, что сказать. Я никогда в жизни не могла бы представить, что ты пережил такой ужас.

Рат положил сверху моей руки свою.

– Удивил?

– Не то слово, - я никак не могла собрать все мысли в кучу. Хотелось как-то утешить, но я понимала, что это было давно и он наверняка уже пережил это. Но ведь детские травмы остаются на всю жизнь.

– Почему именно это решил мне рассказать?

– Знаю, что дальше не пойдет. Верю тебе, - как само разумеешься произнес мужчина.

Я по-новому взглянула на тренера. Только сейчас мне открылись его мужество и отвага, борьба за существование. Совсем маленьким он повзрослел. Детства у него не было.

– А как так получилось, что ты вырос в такого крутого спортсмена? – решила немного увести тему от неприятных воспоминаний. Рат сделал глоток и подлил еще виски в стакан.

– А это уже другая история. К нам в детдом как-то пришел очень известный боксер. Вот оттуда и пошло мое увлечение. Но об этом я сейчас не хочу.

– Я закурю, ладно?
– не знала, как это все переварить.

Какое-то время молчим. Я курю, Рат посматривает с интересом.

– Давно покуриваешь?

– Около 3-х лет.

– И бросать не собираешься?

– Пока нет.

– А что сподвигло?

Не отвечаю. Даже придумать нормально причину не могу, потому что в голове всплывает изнасилование. Это и стало триггером.

– Снова не хочешь говорить?

– Рат, скажи, я открытая книга? – не отвечаю на вопрос, это и так понятно, что не хочу.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну, вот ты старше, но общаешься со мной на равных. Мне так кажется, а есть ли у тебя ощущение, что ты уже знаешь меня и понимаешь, что я хочу или не хочу говорить?

– Ну нет, Кир, - ведет головой и пожимает плечами, - ты, когда не отвечаешь на вопрос, я понимаю, что затрагиваю личное и ты не хочешь говорить. Но предугадать твои действия вообще не могу.

– Я веду себя на свой возраст?

– Иногда. Но чаще всего нет, кажешься старше. В глазах у тебя есть что-то такое, что в определенные моменты заставляет отшатываться.

Задумываюсь. Надо же, Леся твердит, что я наивная, Влад говорит, что я, как на ладони, Хавьер вообще думает, что я малявка и жизни не видела, а вот Ратмир, как будто капнул глубже.

– Ты, когда улыбаешься и смеёшься, то сразу понимаешь – маленькая еще, а вот на ринге, когда становишься в пару – в тебя, как будто, что-то вселяется. Особенно это вылезало по первой. Сейчас уже меньше.

– А мои друзья считают, что я наивная.

Рат вздёргивает бровями от удивления.

– Серьезно? Они тебя вообще знают?

Пожимаю плечами.

– Что-что, а наивной тебя назвать точно нельзя. Насколько я понимаю три года назад случилось, что-то очень страшное, раз ты в 20 лет решила прийти на рукопашку. Да так остервенело занималась, что перелупила в песок не одну грушу. Такое не вытворяют только «для себя и развлечения».

Мужчина ходил по острию и был настолько близок, что я даже испугалась. Но лицо старалась держать и выдавать тайну не собиралась. Ее и так уже знает на одного человека больше, чем я бы хотела.

– Умер отец, - выдаю половину от правды.

– Да, это ты мне говорила. Но так не дерутся из-за того, что не стало отца.

– Его предал лучший друг семьи. Сердце отца не выдержало. Они с юности дружили. Когда-то отец увел у него мою маму, но они не поссорились. Даже шутили по этому поводу. Но как показало время, друг оказался очень мстительным.