– Филе лосося мне килограмм, милочка! – приказным тоном заявила тучная дама, тыкая толстым пальцем в витрину. – Из середины. Хвостовую часть не кладите. Икры чавычьей грамм триста. И перемешайте, прежде чем накладывать. Заветрелась она, наверное.

Ну, что ж. Будет тебе и лосось и икра чавычи, только немного с измененным весом. Такая габаритная дама точно поленится дойти до контрольных весов аж в конце зала.

– Пожалуйста, - подала я ей покупки.

– Что-то пакет больно легкий, - нахмурилась покупательница и вопросительно на меня посмотрела. Я вас умоляю! И не такие взгляды проходили!

Делаю лицо ангела и честные-пречестные глаза.

– Как вы могли подумать! – возмущенно заявила я. – Если мне не верите, проверьте на контрольных весах.

– А где они? – в толстухе бурлили лень и желание вывести всех на чистую воду.

– Пройдете овощные ряды, потом мед, а за молочкой сразу направо и до конца, - мило улыбнулась я, заметив, как взгляд правдолюбицы потух. Значит, победила лень.

– Ладно, поверю вам на первый раз, - бросила она снисходительно.

– Спасибо за покупку! Приходите к нам еще! – заливалась соловьем я, пока дама отходила от моего прилавка. Но стоило ей отдалиться, выдохнула с облегчением. Не люблю ложь в любом виде, но порой обстоятельства сильнее принципов. Нищий не имеет на них ни сил, ни прав.

Торговля сегодня была вялая. Покупатели брали мало и в основном недорогую рыбку, поэтому сработать в плюс никак не получалось. А потом появился он.

Мужчина сразу мне показался странным. Почему? Да потому, что костюм на нем сидел как влитой, словно его шили на заказ у лучшего портного. Держался слишком прямо, трость в руках необычная с ручкой в виде головы какого-то экзотического зверя, у которого вместо глаз сияли зеленые камни. Если бы мое предположение не выглядело слишком абсурдно и сказочно, то я бы сказала, что вместо глаз у животного изумруды. Но какой дурак станет вставлять камни такого размера в трость, и, уж тем более, таскаться с ней по городскому рынку? Седые волосы, уложенные на прямой пробор, спускались до самых плеч. А ведь не стар еще, на лице ни одной морщинки. Но больше всего меня поразили его глаза, когда он подошел, и я смогла рассмотреть незнакомца поближе. Один его глаз был голубым, причем, настолько светлым, что радужка почти сливалась с белком, а второй глаз - настолько темным, что сливался со зрачком. В целом, мужчина вписывался в окружающую его рыночную суету точно так же, как, скажем, дикий слон в центре северного городка – экзотично и неуместно.

– Доброго вам дня, сударыня! – поздоровался он со мной немного хриплым, но вполне мелодичным голосом. При этом кивнул как-то по-военному.

– Здравствуйте, - осторожно ответила я. Воистину, от такого клиента не знаешь, что и ожидать. И эта его «сударыня» непривычно резанула слух.

– А не продадите ли вы мне, любезная, хорошую такую тушку лучшего палтуса. Крупную, чтобы сочный, с жирком! – пропел незнакомец.

– Отчего же не продать, продам, - уже смелее улыбнулась мужчине. Целая тушка! Вот он мой звездный час! Тут можно грамм сто, а то и двести прикарманить. Может и с ревизией все обойдется. Рыбину выбрала громадную, а вот обвесить больше, чем на сотню совесть не позволила. – Извольте!

А что? Мы, знаете ли, тоже старо-русским словечкам обучены. Нас хлебом не корми, дай на сон грядущий словари полистать.

Взял пакет, покачал его на пальце и хитренько так мне усмехнулся.

– Что же вы, сударыня, людей обвешиваете? – говорит, а глазах золотые спирали закручиваются. Красиво-о-о-о и жутко.

– У нас, как в аптеке – все точно! – безбожно вру я.

– Брешет ваша аптека, уважаемая, - скалится странный покупатель и снова пакетик на пальце покачивает. – Тут приблизительно сто три грамма с половиною не хватает, хотя я и не любитель точных цифр.

Не любитель он! Зануда!

– Да чтоб меня черти побрали, если я вас обвесила! – продолжаю убедительно доказывать свою точку зрения.

– Так и будет, милая! Так и будет! – скалится незнакомец. Мама дорогая! А зубы-то у него треугольной формы! Чем-то акульи напоминают. Ну и мода странная у богачей этих! Подождите! Это он сейчас что, угрожал мне?

– А знаете, мне уже все равно, что в ад, что в красную армию, лишь бы от рынка подальше, - отчего-то вдруг снизошла до откровенности, а ведь для меня подобные вольности совсем не характерны.

Только вот разноглазый их как будто и не заметил. Только серьезным стал.

– Тогда, заканчивайте здесь свои дела, Нина Дмитриевна. Сегодня вечером, стало быть, и отбудете.

– Куда? – выпалила я. Вот посокращают медперсонал в психиатрических больницах, а потом их пациенты по улицам ходят, к честным людям пристают!

– Как куда? – удивился странный покупатель. – В мир. В иной.

И так он это сказал, что аж мурашки выступили на коже. Я поежилась и зажмурилась, а когда открыла глаза ни мужчины, ни палтуса уже не было. Они вместе как сквозь землю провалились. А на блюдечке для денег сиротливо лежала странная желтая монета. Неужто, золото? Да, не-е-е-ет! Не может быть! А вот то, что я снова попала на бабки второй раз за день – очень даже. Эх, Королёва, да тебе теперь весь месяц с такой работой лапу сосать! Дура ты, как есть дура!

Монету я все же взяла и, под пристальным, совсем недружелюбным взглядом Аслана, сунула ее в карман джинсов. Все равно за рыбу странного типа мне расплачиваться, значит и бонусы тоже мои. Потом подробнее рассмотрю желтый кругляш, а пока работа и снова работа, за которую, увы, оплату получу не я.

Кстати, а откуда жуткий разноглазый тип мог узнать мое имя? И ладно бы просто имя! Оно, как и фамилия, было напечатано на потертом бейджике, наскоро прицепленном к фартуку. Но отчество?! На рынке мало кто знал его. Нет здесь такой традиции - представляться полностью. Денег вперед не дают, налоги с заработка не платят, трудовых книжек не просят, всегда знают, что такие, как я, больше нуждаются в рынке, чем рынок в нас. Потому что нас много, а количество торговых мест ограничено. Требуют, правда, иногда паспорт, но только с тех, кто по собственной глупости влип, взяв деньги у местных ростовщиков. С ними шутить опасно. Здесь, несмотря на видимую непринужденность, вообще никто не шутит. Некогда. Все изо дня в день пытаются выжить.