— На всякий случай. Вдруг в ближайшем будущем она захочет, единолично владея твоим сердцем, завладеть еще и Императорским троном.

— Не мели чепухи…

— О, так и сомнения пропали? А ведь это уже очень серьезно. Я бы даже сказал, что браком попахивает…

Зло глянув на брата, направил в него сгусток Тьмы, но перед самым его довольным лицом остановил, понимая, что этот плут прав. Впрочем, как и всегда.

— Это последний отбор невест, Верс, — признался нехотя.

— Так ты серьезно намерен жениться? — удивился младший брат, выпучив глаза. Такие же темные, как и у меня. — Думал, не дождусь уже.

— Не знаю. Нет, — ответил честно. — Скорее нет, чем да, но мне до ужаса все это надоело. Я неимоверно устал от них. Настолько, что готов поубивать собственными руками.

— Но ты же понимаешь, что твое время истекает? Ты можешь потерять себя, — знал все это, но предпочитал промолчать. — Кстати, о смерти. Чем грозит нам самоубийство невесты из Изумрудного Королевства?

— Ничем хорошим, брат. Ничем хорошим. И ведь Анри предложил ей руку и сердце…

— Да ее элементарно запугали, Моррей. Не вини себя. Твоей вины в этом нет, — поднялся брат, намереваясь уйти. — Хотя с этими отборами действительно стоит что-то решать.

Глава 17. Вероника

Проснувшись, никак не могла избавиться от довольной улыбки. Она то и дело наползала на губы, чем бы я ни занималась. А занимать было нечем, честно говоря, поэтому я наслаждалась воспоминаниями, проигрывая их раз за разом в свой голове.

Из крыла нас сегодня по непонятным причинам не выпускали. Идти в общую комнату к двум другим невестам не хотелось совершенно. После вчерашнего не могла на них смотреть. Мне было чисто по-человечески жаль Элизабет. Такая глупая смерть. Была уверена, она даже толком и не осознавала, что ее больше действительно не будет. Что сердце по-настоящему перестанет биться, едва наступит смерть.

Литта появлялась за день четыре раза. Причем три из них вполне оправдано — она приносила мне подносы с завтраком, обедом и ужином, которые я с удовольствием поглощала, зачитываясь единственной имеющейся книженцией.

“Изначальная Тьма” рассказывала мне о древней магии, которая возникла в мире ”Орсе” буквально из ниоткуда. Тринадцать Темных Принцев (а ведь как я с названием угадала) появились, как вестники Апокалипсиса, сметая на своем пути все зло, что заселяло эти земли. Путь их был труден и опасен, но принцы с достоинством вынесли все невзгоды и лишения, а после разделили мир на шесть государств…

Именно на повествовании о государствах в дверь и постучали в четвертый раз.

— Войдите, — с сомнением ответила я, а в комнату неловко втиснулась Литта.

Пытаясь поклониться и словно не замечая моих тяжелых вздохов, девушка старалась удержать в руках огромный букет черно-красных роз. Причем именно бутоны цветков были одновременно и черными, и красными, словно лепестки, чередуя, выкрасили в разные цвета.

— Это что? — задала я самый глупый вопрос на свете.

— Вам просили передать, Месси. Лично в руки, — смущаясь, проговорила девушка, осторожно сокращая между нами расстояние. По скованным движениям было предельно ясно, что меня все еще боятся.

— Кто просил передать? — забирать цветы не торопилась.

— Его Императорское Темнейшество, — шепотом сдала своего хозяина служанка, как-то чересчур довольно поглядывая на меня. — Возьмете?

— Возьму. — Пыталась сдержать счастливую улыбку, но она бессовестно выползала, окрашивая губы.

Среди бутонов торчал уголок небольшого конверта — размером с ладонь, наверное. Любопытство сделало стойку, а чрезмерное желание активно подталкивало меня к тому, чтобы я побыстрее выпроводила Литту.

— Эти цветы из закрытой части сада, Месси, которая принадлежала покойной императрице. Туда никто не может войти, кроме Его Темнейшества, — на что-то намекала мне девушка, продолжая стоять совсем рядом.

— Спасибо, Литта. Ты можешь идти.

— А как же купание, Месси? — удивилась девушка.

— Я прекрасно справлюсь сама.

И только после этих слов девушка как-то наскоро поклонилась и пулей вылетела из покоев. Обиделась, что ли? Вроде бы ничего грубого я ей не сказала. А то, что сама моюсь, — так это уж, простите, по-другому и быть не может. Не хватало еще, чтобы кто-то посторонний ко мне прикасался.

Достав конверт, открывала его, задержав дыхание. Всего одна строчка, которая, казалось, лишена смысла, намертво засела в мыслях:

“Темнота не скрывает истину”

Посмотрев на черные лепестки, вдруг поняла, что цветы все равно красивы. Но, написав эту фразу витиеватым почерком, Моррей имел в виду отнюдь не букет и его оригинальность. Он говорил о правде, которую, несмотря на Тьму, окружающую нас вчера, он слышал.

На душе потеплело. Сердце билось размеренно, четко, как если бы меня окутало спокойствие. Вчера я видела и ощущала все, что так старательно прятал от меня Моррей. Не было привычной холодности, безэмоциональности, угроз в конце концов. Этой ночью он действительно открылся и даже не пытался контролировать себя. Таким он мне нравился в разы сильнее.