Фургон наклоняется и врезается в один из контейнеров, затем переворачивается. Я хватаюсь за металлический стержень на ближайшем контейнере, затем переношу свой вес на другую сторону, а затем сверху. Я едва не пропустил, что в меня стреляют люди в фургоне.

В тот момент, когда я поднимаюсь в полный рост, у меня в затылке щелкает затвор пистолета.

Я позволяю своему оружию перевернуться вверх дном и повиснуть на указательном пальце.

Итак, я был целью всей этой операции. Интересно.

— Вы из организации Бельского? — я начинаю оборачиваться.

Он бьёт меня пистолетом по голове, а затем пинает под колени. Я падаю на крышу металлического контейнера с оглушительным стуком.

Красный цвет застилает мне зрение, но я улыбаюсь.

— Я буду считать это за «да». Я должен сказать, что использовать день отправки, чтобы заполучить меня – это умно. Бьюсь об заклад, ты хотел испортить отношения между мной и Хуаном, и таким образом, когда ты убьёшь меня, это будет отмечено как бесчестная смерть. Но что же делать? Возможно, в этом я на шаг впереди. Ты не можешь трахаться со мной и выйти невредимым. Я так не работаю.

Он снова бьёт меня, и на этот раз я вздрагиваю, но использую это мгновение, чтобы развернуться. Я мельком вижу его лицо в маске, но это единственное, что я вижу, прежде чем дуло пистолета тычется мне в лицо.

— Кирилл! — сначала раздаётся крик, затем следует выстрел.

Блядь. Блядь. Черт!

Я бы узнал этот голос, даже если бы спал. Но какого черта она здесь делает?

Человек в маске отбегает назад, и Сашин выстрел попадает ему в грудь, но на нем, должно быть, бронежилет, потому что кровь не вытекает, и он спрыгивает с контейнера, как ниндзя.

На мгновение я подумываю о том, чтобы пойти за ним, но вспоминаю, что у меня нет патронов, и он, вероятно, пристрелит меня, как только заметит.

Однако тот факт, что он не сразился с Сашей, кажется странным.

Если только он не подумал, что она привела подкрепление.

Тихие, но быстрые шаги раздаются по крыше контейнера, прежде чем она падает на колени передо мной, приклад её винтовки издаёт громкий звук удара по металлу.

Её руки обхватывают моё лицо, пальцы дрожат, а в глазах блестят слезы.

— Ты в порядке? О Боже, это огнестрельное ранение…? Неужели ты...

— Был бы я жив, если бы мне выстрелили в голову, гений?

— Нет, я думаю, что нет ... — она обращается ко мне, но едва видит меня, поскольку вытирает мой лоб и щеки тыльной стороной рукава куртки.

Слезы цепляются за её ресницы, прежде чем упасть и испачкать щеки. И эти слезы творят со мной неприятную хрень.

Я протягиваю руку к её щеке и вытираю её. Она замолкает и дрожит под моей ладонью.

Блядь.

Прошло много времени с тех пор, как я прикасался к ней, и теперь, когда я прикасаюсь, я чувствую себя наркоманом, который вернулся к плохим грёбаным привычкам.

Я сопротивляюсь желанию закрыть глаза и вдохнуть её, может быть, даже попытаться поглотить её в процессе.

— Какого черта ты плачешь?

Она продолжает старательно вытирать кровь, как будто это миссия её жизни.

— Я думала… Я думала, тебе будет больно, как... в тот раз, и... это чуть не свело меня с ума...

— Я в порядке, — я провожу большим пальцем под её глазами, но чем больше я это делаю, тем сильнее она плачет. — Нам нужно выбираться отсюда.

— Нет, подожди. Подожди... Всего один момент... Дай мне смыть всю кровь, а потом... тогда...

Её слова резко обрываются, когда я прижимаюсь своим лбом к её лбу.

— Я в порядке. Мне не больно. Поняла?

Её подбородок дрожит, но она ничего не говорит.

— Мне понадобятся твоя реакция, Саша. У меня нет боеприпасов, и ты единственная, кто может доставить нас в безопасное место. Могу я на тебя рассчитывать?

Её рука погружается в край моей куртки, как будто она ребёнок, который держится за кого-то постарше, но выражение её лица становится трезвым.

Она резко кивает, а затем касается губами моей щеки. Движение достаточно быстрое, и я осознаю это только после того, как она отстраняется.

— Спасибо тебе.

Черт возьми.

Я должен внутренне встряхнуться, чтобы осознать текущую ситуацию и то, что я на самом деле не могу трахнуть её на крыше этого контейнера.

— За что? — я определённо говорю более непринуждённо, чем чувствую себя.

— За то, что остался в живых, — она ухмыляется. — И за то, что снова назвал меня Сашей.