SPECULUM SPECULORUM

ЗЕРКАЛО ЗЕРКАЛ{*}

IMMUTATA DOLO SPECULI RECREATUR IMAGO

ADVERSIS SPECULIS INTEGRAM AD EFFIGIEM.[1]

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ

SANCTAE MNEMOSYNON SODALITATIS[2]

ARCANA[1]

214. ВЕСЫ

Заискрится ль звезда закатной полосы —

Звездой ответной в поднебесье

Восток затеплится: и Божье равновесье

Поют двух пламеней Весы.

И не вотще горит, в венце ночной красы,

Над севом озимей созвездье,

Что дух, знаменовав всемирное Возмездье,

Нарек таинственно: Весы.

Как ветр, колышущий зеленые овсы,

Летят Победа и Обида

По шатким бороздам, и держит Немезида

Над жизнью Иго и Весы.

Мы с солнцем шепчемся, цветя, под звон косы;

Детей качаем над могилой;

И жребий каждого в свой час к земле немилой

Склонят бессмертные Весы.

И никлый стебль живит наитие росы,

И райский крин спалили грозы.

Железа не тяжки: но тяжко весят — розы,

И ровно зыблются Весы.

Пусть, с пеной ярых уст, вся Скорбь, что рвет власы,

Вас накреня, в рыданьях душных,

На чаше виснет Зол, вы ж играм сильф воздушных

Послушны, чуткие Весы!

Совьются времена — в ничто; замрут часы;

Ты станешь, маятник заклятья!

Но стойкий ваш покой всё чертит крест Распятья,

Неумолимые Весы!

215. MI FUR LE SERPI AMICHE{*}

Dante, Inf., XXV, 4[1]

Валерию Брюсову

Уж я топчу верховный снег

Алмазной девственной пустыни

Под синью траурной святыни;

Ты, в знойной мгле, где дух полыни, —

Сбираешь яды горьких нег.

В бесплотный облак и в эфир

Глубокий мир внизу истаял...

А ты — себя еще не чаял

И вещей пыткой не изваял

Свой окончательный кумир.

Как День, ты новой мукой молод;

Как Ночь, стара моя печаль.

И я изведал горна голод,

И на меня свергался молот,

Пред тем как в отрешенный холод

Крестилась дышащая сталь.

И я был раб в узлах змеи,

И в корчах звал клеймо укуса;

Но огнь последнего искуса

Заклял, и солнцем Эммауса

Озолотились дни мои.

Дуга страдальной Красоты

Тебя ведет чрез преступленье.

Еще, еще преодоленье,

Еще смертельное томленье —

И вот — из бездн восходишь ты!

216. ЖЕРТВА АГНЧАЯ{*}

Есть агница в базальтовой темнице

Твоей божницы. Жрец! Настанет срок —

С секирой переглянется восток, —

И белая поникнет в багрянице.

Крылатый конь и лань тебя, пророк,