И его губы вздрагивают раньше, чем старик успевает вздохнуть.

— Алеша. — Заговаривает старик, обернувшись.

Но встретить его взгляд оказывается еще тяжелее, и на глазах мальчика почти сразу проступают слезы, заблистав маленькими кристаллами на нижнем веке.

— Тебе стоит проститься с сестрами. — С трудом продолжает старик. — Времени для этого не так много. И простые травы им уже не помогут.

Мальчик стоит, оторопев, молчит, и не может заставить себя пошевелиться. А старик, прождав несколько мгновений, отворачивается со вздохом, делает шаг и останавливается.

— Иди. — Говорит он, не оборачиваясь. — Не трать время. Его и так у тебя не осталось.

Старик начинает идти, а мальчик остается глядеть ему вслед. Алеша пытается вытянуть руку, но едва может ей управлять. Наконец, спустя еще миг, когда старик отступает от дома шагов на десять, догнав ждущую в стороне колдунью, мальчик, резко набрав воздуха, бросается в дом.

Колдунья со стариком за ним уже не смотрят. Оба идут куда-то молча, ничего друг другу не говоря. И лишь вдали, в тени старого дерева останавливаются, чтобы укрыться ненадолго от жара холодеющего, осеннего солнца, падающего за горизонт.

Утро следующего дня наступает под шумный гул осеннего ливня. Холодными, мокрыми объятиями сваливается он с неба на вымотанную долгим летом землю. И все замирает. Одинокий, полуразваленный домик мокнет под тяжелой дробью капель. Там, в окружении хилых стен, царит смерть.

Поодаль от домика замерла небольшая деревенька. И там тихо, будто всюду с дождем пришла тоска. Везде молчание, и лишь трескотня мощного ливня наполняет мир звуками, будто ничего кроме не существует.

Недалеко, под большим, старым, раскидистым деревом, в молчании замер старик, устремив взгляд к маленькому дому. Над ним, развалившись прямо на ветвях, спит молодая, красивая женщина, задремавшая под шепот дождя. Ближе к середине дня она просыпается, смотрит вниз на старика, недовольно вздыхает и спрыгивает, легко и невесомо паря в пушистых объятиях ветра.

Спрыгнув, заговаривает колдунья не сразу. Со всем своим нетерпением, в этот раз она не торопится начать разговор, медлит, и дожидается, пока ливень стихнет. А когда капли начинают реже бить по листве старого дерева, подступает к старику на шаг.

— Неужели это тебя расстроило? — Заговаривает колдунья спокойным, ровным голосом, таким, какой нечасто скользит на ее пышных губах.

Старик вздыхает, но не поворачивает голову и не отводит глаз от маленького домика.

— Хм. — Кряхтит он задумчиво.

Но колдунья еще не теряет терпение и спокойно ждет.

— Всегда печально смотреть, как кара падает на голову безвинного.

Женщина в ответ слабо усмехается, но без придыхания, не давая спутнику узнать о своей насмешке.

— Безвинного? — Говорит она. — Разве такие бывают?

— Не притворяйся, будто ты меня не понимаешь.

— А я и не притворяюсь. — Складывает колдунья руки на груди. — Этот недоумок по своей воле зашел в проклятый лес, сам угодил в лапы медведя. Значит, он и раньше мог туда зайти. А раз так, то он сам и навлек на сестер проклятие. И после этого ты зовешь его безвинным?

Но старика ее слова не пронимают.

— Ответь, — говорит он спокойно, — если он передал сестрам проклятие, то как оно не убило мальчика раньше них?

— Да откуда мне знать? — Отвечает колдунья недовольным голосом, отводя глаза в сторону. — Может, они его в лес ходить и приучили.

— И, по-твоему, они виноваты в том, что заработали проклятие? — Спокойно любопытствует старик, повернув голову к спутнице. — Думаешь, что тот, кто навлек на себя болезнь, тоже виноват в этом сам?

Колдунья молчит, раздумывая, но старик не отворачивается и долго ждет ее ответа.

— Тебе не хуже меня известно, что проклятие и болезнь совсем не одно и то же. — Заговаривает она после долгой паузы. — Но если охотник угодил в капкан другого охотника, то он и сам не умнее зверя.

Старик в ответ слабо улыбается и поворачивает голову в сторону маленького домика. Тут же слабая, почти незаметная улыбка тает на его лице, но колдунья успевает ее заметить, во время приглядевшись.

— Никто из них неспособен видеть черные путы колдовского проклятия. — Снова заговаривает старик медленным, спокойным тоном. — Охотник может обнаружить капкан, а обычный человек не в силах видеть растущие на его теле колдовские язвы.

— Вот, снова! — Сердито восклицает колдунья. — Ты знаешь, что я хотела сказать!