— Константин Васильевич, я вам крайне признательна за то, что, несмотря на неверие в меня и мою работу, вы согласились мне помочь.

— Прасковья убедила… — буркнул Франк, делая вид, что изучает список.

А что там изучать-то? Осталось добавить в раствор пять капель концентрированной настойки растворённого в царской водке розового жемчуга, после чего через сорок семь минут всю поверхность плотно запорошить пережжённым в пепел гранитом, не размешивая и не взбалтывая оставить на ночь, а утром артефакт промыть в морской воде. Формулу активации тоже написала. Грамотный же — разберётся.

Но сердце всё равно не на месте. И я не сдержалась.

— Чёрт бы побрал вашего братца, уважаемый Константин Васильевич! Вот с чего ему вдруг приспичило срочно вызывать нас в Москаград? — сквозь зубы прошипела я. — Нам же здесь, на месте, виднее, опасно оставаться или нет.

Мужчина, не ожидавший такой экспрессии от спокойной меня, неожиданно признался:

— Это я брату написал, чтобы забрал вас подальше от предполагаемых боевых действий.

С силой цапнув себя за согнутый указательный палец, я смогла сдержаться от тех слов, о которых однозначно пожалела бы через минуту после озвучивания, но, надеюсь, взгляд мой был красноречив.

— Пойдёмте вниз. Люди ждут, — буркнула я, обещая себе, что месть моя несносному Пирату будет жестокой.

Несмотря на моё кровожадное настроение, совещание прошло деловито и продуктивно. Господин Франк, вспоминая свой морской боевой опыт и опираясь на него, предлагал строить оборону от противного. Николай Иванович, как оказалось, тоже имел военную практику и давал дельные советы, а Глеб, поначалу тушевавшийся в компании знатных мужчин, вдруг отбросил смущение и резко отверг несколько нереальных с точки зрения строителя-практика предложений, посоветовав более выгодные варианты.

Я сидела на диване между бабушками и наблюдала за рождением стратегии обороны издали. Мне нравилось, что не надо самой бросаться грудью на амбразуры, пытаясь организовать дело, в котором я практически ничего не понимаю. Но в то же время моё самолюбие гладило себя по голове, хваля за идею собрать совещание.

Звякнула почтовая шкатулка. Третье письмо от царевича Андрюши за день. В первом был приказ, во втором напоминание о приказе, а в этом…

На листе короткий росчерк наискось: «Немедленно в столицу!» и клякса, похожая на оскаленную морду злой собаки. Коротко и ясно.

Как и моё четкое осознание, что я ни за какие благоденствия на свете не хочу такого мужа. Посадит на короткий поводок, и максимум, что будет мне позволено — рожать одарённых детей для усиления императорской семьи.

Бунт, тот самый бессмысленный и беспощадный, хотелось устроить прямо сейчас. Но я опять сдержалась. Мои родные и мои люди ни в чём не виноваты. Эмоции — это юное тело, в котором начали просыпаться гормоны. Но сознание, моё разумное сознание взрослой женщины и опытного человека, не позволит наделать глупостей.

Вдох — выдох, беру себя в руки, спокойно подхожу к деду и подаю записку:

— Нам пора, — после чего поворачиваюсь к Константину и Глебу. — Господа, я знаю, что вы справитесь. Верю в лучшее, но, если вдруг… усадьба в полном вашем распоряжении. И пишите чаще. Хотя бы два-три слова в час. Умоляю.

Бабушка Дара держала меня за руку, смотрела в глаза и в этот момент была похожа на потерявшегося ребёнка. Предчувствие резануло по сердцу. Не сдержалась, рванулась от открывающегося портала, обняла впервые за время знакомства, вдохнула её тепло и прошептала куда-то в шею:

— Бабушка, всё будет хорошо. Главное, себя сбереги. Не думай о таверне, доме и консервах. Спрячься в подвале и носа не высовывай. И Натана своего никуда не пускай. Обещаешь?

Женщина, оглушённая счастьем оттого, что любимая внучка, наконец обняла и тревожится искренне, мелко кивала, вытирала слезы и осеняла меня обережным знаком Триединого.

Так и врезалась в память навсегда моя бабушка по матери: одежда а-ля «баба на чайнике» — пёстрая и в оборках, платок с «ушками» на голове, распухший от слёз нос, счастливые глаза. И её последние слова:

— Всё будет хорошо, Роксана!

В уютном холле столичного дома Николая Ивановича, куда мы вышли из портала, я бессильно опустилась на банкетку и тупо уставилась в пространство.

Ведовство жуткий дар. Получаешь не только нужную и полезную информацию, порой и страшные знания приходят. Однако сила моя ещё не полностью доступна, и есть сомнения, что увиденное правда. Есть надежда, что подсмотренная на пространственном срезе мироздания картинка — это всего лишь проекция моих тревог.