— Какой угодно, но свежей. Камбалы, скумбрии… да хоть бычков примитивных.

— Ничего не понял, — тряхнул головой Дмитрий Васильевич.

— Можно расскажу, как я видела те события, которые вы упомянули? Скорее всего, ваши ищейки доложили вам сухие факты, не ссылаясь на мотивацию поступков, потому как знать о том не могли, — попросила я.

— Расскажите, — согласился цесаревич и вдруг, шкодливо приложив палец к губам, покосился на дверь кабинета, куда удалились дамы, достал из внутреннего кармана сюртука тонкую фляжку и вылил содержимое в давно уже опустевшую чайную чашку.

Аромат хорошо выдержанного коньяка коснулся моих ноздрей.

— Надо бы вам нашего бренди отведать, — машинально заметила я, наблюдая за наследником. Но тут же поняла, что моё высказывание неуместно и потупилась. Потом собралась и начала рассказ, объясняющий подозрительные факты, собранные императорской спецслужбой обо мне. — Всё началось с того, что мне захотелось рыбы. Согласитесь, жить на берегу моря и не иметь в меню морепродуктов — это неразумно…

Дмитрий Васильевич слушателем был отменным. Не перебивал, не задавал уточняющих вопросов, только мимикой показывал, что внимательно слушает. То улыбнётся едва заметно, то бровь приподнимет в особо интригующем моменте, то голову набок склонит, а то и вовсе кивнёт, соглашаясь с тем или иным утверждением.

— Вот так и получилось, что моя наставница вышла замуж за Константина Васильевича, а Андрей Васильевич… — я вздохнула, решаясь высказать нелицеприятное мнение. — Его кроме моего дара ничего не интересует. Мне кажется, будь я одноглазой горбуньей, способной передать нашим совместным детям силу, я и тогда бы его заинтересовала. Встреча с вами так и вовсе… Не пригласили бы на приём, отправили сразу в поместье, и все дела.

— Как у тебя всё просто! — допивая последний глоток из своей чашки, поморщился цесаревич, внезапно перейдя на «ты».

— Не помню, в какой книге прочитала, что жизнь в общем-то штука простая, но люди так любят все усложнять и накручивать — сами потом разобраться не могут, — скромно опустив глаза и сложив руки на коленях как пай-девочка, тихо ответила я. — В вашей воле казнить меня или миловать, но ничего плохого ни против Империи, ни против монаршей семьи я не мыслила.

— Хорошо, — Дмитрий Васильевич легко поднялся со своего места, тем самым заканчивая нашу беседу. — В поместье, говоришь, отправить? А я так, пожалуй, и сделаю. Порталами после катастрофы рекомендовано не пользоваться — слишком сильно исказился магический фон полуострова, — повозкой после таких событий только с отрядом охраны можно. А что вы думаете о морской прогулке, Роксана Петровна? — Цесаревич позвонил в симпатичный серебряный колокольчик, и в комнате тотчас появился слуга. — Позови Екатерину Алексеевну к столу вернуться.

Через пять минут мы с Глафирой выслушивали волю Его Императорского Высочества:

— Корабль в бухте видели? Отлично. Адмирал пригласил нашу семью пройти на нём вдоль южного мыса. Приглашаю и вас, княгиня. Напротив вашей усадьбы с корабля спустят шлюпку и доставят вас на берег. Завтра поутру снимаемся с якоря.

— Роксана, что это было? — едва слышно спросила Глафира, пока мы шли по коридору.

— Боюсь, что Дмитрий Васильевич решил руководствоваться пословицей: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе», — так же тихо ответила я.

— Милость Триединого, — ахнула княгиня. — Он нас что, врагами считает?

— Мне показалось, что пока не до конца определился.

Уезжали мы с ещё меньшим количеством вещей, чем приехали. Платья для приёма упаковали в плетёный, обтянутый внутри тканью, сундук, плюс саквояж со сменным бельём и одеждой для сна, да несессер с косметикой для ежедневного ухода. Хорошо, что выбрали из богатого ассортимента, представленного модисткой, платья для путешествий. Правда, не думали, что возвращаться домой будем морем.

— М-да… стиль, конечно, не тот, да нам не красоваться, а до дому бы добраться живыми, — постановила Глафира, рассматривая нас в зеркале.

Да и то… платья были немарких цветов, чтобы дорожная пыль не сильно была заметна. А я вдруг подумала о принце Гарри. Он же будет на том корабле. Ох! И сердечко забилось быстрее.

— Роксана, не глупи! — княгиня что-то заметила в моём лице и глазах. — Дай честное слово, что не отойдёшь от меня ни на шаг.

— Ба, ты настолько мне не доверяешь? — скорчила я самую обиженную моську.

— Ох, детка, я не тебе не доверяю, а твоей неопытности и юности, — покачала головой Глафира. — Помню, как ты на того офицера смотрела — как удав на кролика. Так бы и заглотила целиком, если бы я не остановила. Только затверди как «Символ веры», что из вас двоих хищник он. А я не хочу, чтобы моя внучка стала несчастной.

— Обещаю, что ни на шаг от тебя не отойду! — торжественно пообещала я княгине и пошутила, вспомнив «Белые ночи» Достоевского. — Можешь даже мою юбку к своей булавками приколоть.