И хуже, потому что я снова оказался не к месту.

Пытаться строить новые отношения на руинах прошлого было изначально глупой затеей. А глупым я себя не считал.

– Ты правда хочешь знать? – спросил на удивление спокойным голосом.

Он ничуть не отражал бурю в душе. Я в целом привык держать себя в руках, цепями сковывать свои порывы. Может, любовь, семья – это вообще не для меня? Взять и уехать с Беллой к ее мечте. На побережье. В маленькое бунгало у кромки воды. Чтобы встретить рассвет и вдохнуть полной грудью соленый морской воздух, почувствовать, как накатывающие на песок волны щекочут голые ступни…

Я бы и уехал, но есть Феликс, подаривший старую-новую мечту.

От таких подарков не отказываются, это дань уважения родителям. Да я и сам хотел воплотить в жизнь проект горнолыжного курорта. Осталось уговорить Беллу остаться.

– Хочу, – ответила Белла, тогда как я уже и не ждал ответа.

Что она, что я, мы привыкли уходить в свои мысли, порой забывая о предмете разговора. В нашем странном браке не было правил, скорее, в нем царил первобытный хаос.

– Отвечу, если скажешь, что помиришься с Феликсом, – достал козырную карту, растянув губы в коварной улыбке.

Белла отложила кисть и вытерла испачканные в краске пальцы.

– Фу, ты бука, – звонко рассмеялась она, тыкнув мне в грудь кулачком, – почему вы не хотите меня отпустить? Я уже взрослая. Я хочу жить на берегу моря!

– Это красиво только в кино, дорогая, – сказал мягко, как ребенку, – солнце быстро испортит твою кожу, а волосы станут ломкими от соленой воды.

Красивое лицо исказилось в гримасе ужаса, она сразу же взметнула руки к волосам и опасливо стала их трогать. Я тихо хмыкнул. Надо было сразу надавить на больное место Беллы. Жаль только, что этим местом не была любовь к близким. Это юное, порывистое, свободное создание не признавало никаких оков, даже если ими была безусловная любовь ребенка к родителю. Единственному родителю.

Ее искаженные представления о любви причиняли Феликсу боль.

И я чувствовал себя обязанным не дать этой связи распасться в принципе.

Быть связующим звеном между ней и отцом.

Но как удержать Беллу? Чем?

– Хорошо, я помирюсь с ним, – выпалила она, пролетев мимо в алом кимоно с золотыми драконами, остановилась у окна, прикусывая мизинец и щуря глаза. Она была похожа на озорного ребенка, задумавшего каверзу. – Так что, Эд, ты любишь ее?

– Люблю, – сказал на выдохе, но никакого освобождения не ощутил.

Просто факт. Бесполезный, никому не нужный факт. Болезнь, с которой я должен жить. Неизлечимый недуг. От него еще никто не нашел лекарства.

– А она?

Замолчал, и это молчание нельзя было истолковать неоднозначно.

– И что ты будешь делать, Эд? – с жалостью и нежностью коснулась она моей щеки. По-родственному, по-дружески. Никак иначе.

Накрыл ее руку своей и принял эту поддержку.

– Работать. Жить. Ждать.

– Ты ждал три года, чтобы снова ждать?

Бесхитростный вопрос пробил брешь в выдержке. Она не хотела ранить, но сделала своим вопросом очень больно. Не нарочно. Просто причинила боль, сказав истинную правду. Почему я должен ждать? Ждать, пока Рита разведется, оправится, встанет на ноги, поверит в себя?

Разве я не могу дать ей это всё?

Развод, поддержку, ощущение плеча, дружбу, подарить веру в себя!

Если бы не этот разговор с Беллой, возможно, я бы повел себя иначе. Но ее слова глубоко засели в мозгу. И когда позвонила Рита и пригласила на ужин в свою новую квартиру, первый порывом было отказаться…

Но в мыслях снова зазвучало безжалостное напоминание: «Ты ждал три года, чтобы снова ждать?» – и я согласился приехать.

Больше я не согласен терять время.

Глава 12.3

Эдгар

Квартиру Рита, конечно, сняла не в самом захолустном районе, но и не в новостройках, поэтому поиск места для парковки занял не меньше двадцати минут. Пришлось поставить машину на пустыре, от которого я шел какое-то время сквозь ветер, дующий с прилегающего к домам поля.

– Господи, ты откуда такой? – всплеснула руками Рита, как только открыла дверь. – Ты как с Северного полюса. И холодный, как снеговик. Скорее проходи, раздевайся, а то заболеешь.

Вот вроде мелочь, а забота ее согрела.

– Машину негде было поставить, – быстро объяснился, переступая порог квартиры.

– Да, проблема знакомая, – посетовала она в ответ, вешая снятое мной пальто на вешалку. – Сама вечно мучаюсь.

В тесной прихожей было негде развернуться, и мы оказались очень близко, чуть ли не впритирку.

– И нос холодный, – потрогала она кончик носа, приподнявшись на мыски.

Честно, трогать ее не собирался, но руки сами по себе легли на талию. В красивом облегающем темно-красном платье Рита была завораживающе прекрасна и подняла всех упокоенных чертей со дна моей души.