Так вот она кто такая, шпанка — гигантская летучая многоножка

— Скорее, многокрылка, — поправил Бенито.

Да, крыльев у неё тоже было преизрядно. Нагнувшись к поверженному насекомому, Кай пересчитал конечности. Двенадцать к четырнадцати — действительно, крыльев больше. Но тут один из яйцекладов шевельнулся, нацеливаясь в его сторону.

— Назад! — рявкнул Родригес.

Кай отскочил. Вовремя. Метнувшееся в его сторону жало чуть не оцарапало лицо.

Ну ладно, чуть — не считается.

— Неплохая реакция, — похвалил Бенито. — Пошли назад.

— А что, дальше смотреть не будем?

— Бесполезно, — покачал головой Родригес, — если, конечно, нас интересует хвандехвар.

— Но почему?

— Там, где живут шпанки, хвандехвары не живут, — пояснил Бенито. — Да и никого другого здесь быть не может. Одни шпанки.

— Серьёзно? А почему?

— Яйцеклад помнишь? — как не упомнить. — Ну так вот, всех, кто не шпанка, эти твари превращают в колонии шпанок. Как только из яиц выходят личинки...

— И меня бы превратили?

— И тебя.

А я везучий, подумал Кай. Ещё какой! Стоило мне в поисках хвандехвара одному сюда сунуться...

— Стоп! — воскликнул Бенито. — Там ещё две шпанки!

Точно, похолодел Кай. Налетели сзади, отрезают обратный путь.

13

Выбирались с огромным трудом. Чтобы выйти к тому месту, где оставили моноцикл, перемещались зигзагами. Летучие твари будто специально постоянно перекрывали дорогу, отгоняя людей то к реке, то в сторону посёлка. Беньямину пришлось положить из бластера никак не меньше семи шпанок, причём с гибелью каждой остальные действовали злее. Отстали только тогда, когда Бенито и Кай, отбив у них моноцикл, вышли на открытую местность. Приключеньице...

— Я думал, в том ивняке целый день потратим, а справились за час, — виновато пробормотал Кай. Он понимал, что должен продолжить поиски, но не решался просить Родригеса помогать ему далее — такой ведь опасности подверглись...

Пока же они шли от ивняка, заполонённого летучими кошмарами, обратно к деревянному мосту: Бенито, как и раньше, впереди, Кай с моноциклом на плече следом.

Что ж, если он возвращается, значит, и без меня всё решил, подумал Кай. А если решил, не мне его разубеждать. Только поблагодарить. Поблагодарить надо.

Он догнал Беньямина и принялся его благодарить. Правда, в благодарности явственно ощущался оттенок просьбы о дальнейшей помощи.

— Ты сам-то не устал искать хвандехвара? — спросил Бенито.

— Я бы не искал, — обречённо вздохнул Кай, — но...

— Можешь больше не искать, — уверенно сказал Родригес. — То было единственное подходящее место. Если хвандехваров нет в Ивовом Эдеме, то и в окрестностях Нового Бабилона их нет. А что узнали о том так быстро — здесь благодари шпанок.

— Ивовый Эдем? — уцепился за название Кай. — Так вы знали то место?

— Знал, — кивнул Бенито, — и на самом деле хвандехвары там когда-то гнездились. И даже нападали на посёлок — давно, в самом начале. Ломали решётки на канализационных стоках. С тех пор и стены в посёлке укрепили, и хвандехвары повывелись... Но проверить-то стоило!

— Да-да, разумеется.

Спасибо, конечно, Родригесу и шпанкам за такое облегчение задачи, но... что же теперь Каю делать? Снова ни малейшего просвета в его дознании о хвандехварах-убийцах. Снова явится Коллекторная служба — и начнёт уже практически вышибать деньги, почки и мозги. Снова замаячит призрак шахтёрского труда, в котором единственным для Кая смыслом станет продление агонии. Розовый же призрак Башни Дармоедов подёрнется уничижительной рябью, чтобы с издевательским хлопком развеяться уже навсегда. Как всё паршиво!

А тут и голод в животе полыхнул будто масляными языками тяжёлого бензинного пламени, прибитого ядовитыми каплями кислотного ливня.

— Спусти уже машину с плеча, — предложил Бенито.

Они остановились в месте, где песчаная тропа под ногами понемногу становилась каменистой. Где-то на полпути от шпанского Эдема до моста.

Кай освободился от отдавливающего плечи моноцикла с облегчением, и в то же время нехотя. Раз Бенито вспомнил о своём транспорте, значит, сейчас уедет?

Но Родригес не торопился. Спросил почти участливо:

— Скажи, зачем тебе хвандехвар?

— Так он же в посёлке по ночам шахтёров грызёт...

Сказал, а сам вдруг подумал о шпанках. Может, и не хвандехвар грызёт шахтёров, может это они?

А что — вонзят свои яйцеклады в какого-нибудь малыша Глипа. Не в самую ночь его смерти, а как-нибудь заблаговременно. Вонзили — и улетели. А оставленные ими яйца втихаря развиваются. И вот в одну прекрасную ночь вылупившиеся личинки дочиста съедают тело спящего малыша, после чего превращаются во взрослую крылатую форму и улетают. Например, сюда, в Ивовый Эдем. Возможно такое? Вполне.