Когда вызванное палочкой заклинание угомонилось, можно было оценить масштабы нанесенного им урона: выжженная в черноту земля, в ухабах, оставленных шарами пламени, местами с алыми, догорающими углями, с обугленным, безжизненным, искореженным пнем в центре. Не пришлось подходить ближе, чтобы увидеть, что пламя в глазницах Таргая угасло. Он потерял обе руки, левую по самое плечо, правую по предплечья, на месте бедра зияла алеющая дыра, оставив голень торчать из земли, а остальное тело висеть в поломанной позе, удерживаемой лишь тем, что все его тело было лишь иссохшим древом.

Боль в ребрах вернула Ауриель на землю. Эмоции не успели проявиться, ведь все моральные силы девушки уходили на то, чтобы оставаться на ногах и в сознании. Поверив, что опасности больше нет, Ауриель как только могла быстро поковыляла к поместью, попутно завязывая кровоточащий торс тканью.

Она не могла толком собрать мысли в кучу. Что за сила в этой палочке, раз первое же заклинание, вылетевшее из под рук Ауриель, оказалось столь сокрушительным? Купив ее, она тут же забыла о ней, ведь не ждала от магического предмета, купленного из под полы за мизерную сумму, ничего впечатлчющего. Она вообще считала, что приобрела безделушку с фокусами для развлечения детей. Сейчас же она переживала, не проклята ли палочка. "Жаль, заглянуть вновь к торговцу и задать появившиеся вопросы не представится возможности, ведь если и не помру от ран, то сдохну по какой-нибудь другой причине, не добравшись даже до ворот города": пессимистично рассуждала она. Размышляла девушка девушка и о Таргае. "Знала ведь, что будет мстить, почему не подготовилась? Почему он сразу не напал? Почему сейчас? Точно ли он умер, а не поймает меня снова, но уже в обличии гнолла, ведь то, что с ним случилось в тот раз, может повториться… Он так слабо сражался, ни разу не видела, чтобы он использовал что-то кроме кислотных когтей. Это он нарочно, или реально больше ничего не умеет? Зачем он вообще ошивался в гильдии?"

Самой додуматься до ответов на эти вопросы у Ауриель не было ни шанса, они с Таргаем не общались толком, а тайны своей души сильва доверил только способному расположить к себе кого угодно Варгачу. Правда среди деталей биографии и размышлений о жизни, Таргай скрыл намерение убить их общую подружку. Обычно все, что он делал, он делал из интереса, проверял реакцию существ на свое поведение и невидимую глазу магию. Изучал свойства материалов, возможности воздействия на них. Еще он разносил по миру свою порчу, разбрасывая споры ядовитых грибов, поселившихся в его теле и изменивших цвет коры на синий. Без магической подпитки, правда, грибы не разрастались, поэтому никакой опасности не несли людям вокруг.

Ауриель лишила его долгожданного чуда, разговора со своим богом, он и не хотел думать о том, что девушка искренне хотела помочь и в какой-то степени привязалась к нему, хоть это мысли и приходили мимолетом в голову, он гнал их с яростью ребенка, у которого отняли конфету. Он считал, что девушка не имела права вмешиваться, пока не попросят, он сам придерживался этого принципа, во всяком случае был в этом уверен. Момент, ставший роковым в их отношениях, а именно "благородное" убийство мальчика-гоблина, он даже не вспомнил, как и другие примеры нарушения собственных принципов. В его собственном мире он всегда был прав и делал все идеально. А вот окружали его дураки, способные лишь служить отвлекающими на себя внимание властей куклами. Блондиночка была далеко не первой такой марионеткой, которую Таргай брал с собой в качестве брелка. Правда раньше ему попадались компаньоны посообразительнее и разрывали калечащую связь. Пылкая и наивная Ауриель посчитала себя достойной вмешаться в его эксперименты, приняв Таргая за друга. За эту глупость она должна была поплатиться. Но Йоногу, как оказалось, нет дела до зазнавшегося сильвы и он не услышал предсмертной молитвы.

тДобравшись до поместья Бонифация, Ауриель готова была рухнуть в руки Смологу, ничего не объясняя, но решила не экспериментировать с чувствами нежити и попыталась хоть вкратце рассказать, что произошло. Ничего путного не вышло, ведь после часа скуления и завываний, призванных утешить боль, язык перестал совершенно слушаться.

— Ты ранена? — Озвучил очевидное Смолог и не дожидаясь ответа подхватил девушку, разместив удобно у себя на руках.

— Айай. — Снова взвыла Ауриель, зажмурившись и запрокинув голову.

Смолог принес блондинку в ту же комнату, где она провела вчерашний день и положил на кровать. Аккуратно размотав пропитанную кровью насквозь ткань, он оценил ранение. В полутьме, будучи раненой, Ауриель не смогла найти растений, способных нейтрализовать действие кислоты, все время пути та продолжала разъедать плоть и теперь раны в местах проколов пузырились мутной красно-желтой жижей. Благо когти вошли неглубоко и внутренние органы остались не повреждены, хотя была вероятность, что почки немного пострадали уже от попавшей внутрь кислоты.

— Здесь нужен клирик, а я некромант, могу лишь подождать, пока умрешь и поднять на ноги бездушное тело. Устроит? — Пошутил Смолог и Ауриель даже слабо улыбнулась, затем помотала головой.

— На самом деле выглядишь хреново. У нас в замке не водится лекарств, сама понимаешь… Мне жаль, действительно очень жаль.

Здесь Смолог не соврал. Днем он несколько раз ловил себя на том, что скучает по красотке-чародейке, ждал ее появления, чтобы посмотреть, что еще учудит это полное жизни светлое создание. Когда она явилась полу-мертвая, что-то в его душе съёжилось и помрачнело. Ауриель лежала перед ним практически белая, с синими губами, пыталась что-то сказать. Тогда Смолог Дроитр решил, что стоит спасти ее, хотя-бы для того, чтобы немного продлить ее возможность смеяться. Ну и она все еще была нужна вампиру для его политических игр. Смолог изобразил тяжелый выдох и наклонился к Ауриель.

— Я помогу тебе. — Сказал он и снова поднял девушку на свои костлявые руки.

Через мгновение они вдвоем стояли перед удивленным происходящему Бобуром.

— Привет, дружище! — Поздоровался первым Смолог.

— Давно не виделись, друг. — Неизменно спокойным тоном, кивнув, поприветствовал давнего знакомца бармен.

— Нужна помощь, девчонке совсем плохо. Подсобишь?

— Конечно. К Котику неси, он все там же принимает.

— Отлично. Что по золоту?

— Если она присмерти, то примерно тысяча.