Неудивительно, что престижный Клуб исследователей в Нью-Йорке устроил ежегодный прием накануне телевизионной премьеры, и на этом ужине Хейердал единогласным решением был награжден высшей наградой Клуба — специальной медалью за «выдающийся вклад в антропологию на протяжении более сорока лет» [340] .

Несмотря на почести, Хейердал находился в США без особого энтузиазма. Частью рекламной кампании телевизионных программ стали предварительные показы, на которых присутствовали журналисты и другая публика. Там ему пришлось ответить на вопрос, который остался за кадром фильма: почему он сжег «Тигрис»? Дэйл Белл присутствовал пару раз на таких предварительных показах. Он видел, что Тур изворачивался, как уж [341] . НГО получило хорошие рецензии на свою программу об экспедиции «Тигрис». «Крисчен сайенс монитор» увидела в Туре Хейердале современного Улисса и сочла экспедицию доказательством того, на что способен человек, если все свои силы он положит на достижение поставленной цели. Но, имея в виду войну на Африканском Роге, газета одновременно указала на то, какое зло можно причинить, если эти силы направить в негативное русло. Телефильм производства НГО по этой причине имеет один серьезный недостаток, как считала газета. Из-за того, что окончание экспедиции получилось смазанным, Хейердалу не удалось донести свои глубокие мотивы, которые привели его к решению уничтожить «Тигрис». Пока пламя пожирало тростниковую лодку, зрителям досталось, как сказал рецензент, «словоблудие».

Тэд Страусс так прокомментировал этот финал: «В мире, где победа и поражение редко теперь имеют такой явный смысл, как раньше, где страдание является общей долей и где молитвы являются выражением печали несчастных, одиннадцать человек в Джибути сказали свое тихое слово о мире, принеся его из глубины веков, чтобы напомнить о древнем братстве людей» [342] .

Именно это аполитичное высказывание Тур Хейердал хотел заменить протестом в том же ключе, как и в своем письме Генеральному секретарю СЮН Курту Вальдхайму. Но Тэд Страусс был влюблен в собственный текст и не хотел уступить ни буквы.

Однако не только Тур Хейердал был разочарован, НГО испытывало подобные чувства, хоть и по другому поводу. Когда они начинали работать над проектом, то надеялись, что известный норвежец отправится в путешествие, равное по масштабам его путешествию на «Кон-Тики» не только по степени риска, но и в научном отношении. «Тигрис» должен был предпринять трансокеаническое путешествие и сломать сложившиеся к этому времени рамки экспериментальной антропологии. Тур Хейердал должен был подвергнуть свои теории путешествий невиданному испытанию. Он собирался доказать, что люди еще на заре цивилизаций были способны плавать под парусом в открытом море, выступать распространителями культуры на сверхдалекие расстояния. Вопрос уже заключался не в том, кто населил Полинезию, а в том, как устанавливались связи во всем мире.

Эти ожидания не оправдались. Когда НГО получило первые сообщения о том, что Хейердал осмелился завершить экспедицию в Красном море, никто сначала в это не поверил [343] . Когда они увидели первые фотографии горящего «Тигриса», то не поверили своим глазам: у них стали возникать мысли, а есть ли вообще материал для фильма? [344]

Экономические ожидания также не оправдались. За счет имени Тура Хейердала Общество надеялось увеличить свою зрительскую аудиторию. Однако фильму «Экспедиция "Тигрис"» пришлось довольствоваться меньшим количеством зрителей, чем все подобные фильмы на историческую тему. Несмотря на то что Корпорация нефтяного залива спонсировала американскую телеверсию суммой в 500 тысяч долларов, НГО осталось без прибыли.

Для Национального географического общества экспедиция «Тигрис» также стала проблемой, сравнимой с аппендицитом.

Тур Хейердал знал, что плавание на «Тигрисе» будет его последней морской экспедицией. Тем не менее он ожидал, что объявит об этом, когда вернется домой. Ему исполнилось шестьдесят четыре года, и возраст уже становился достаточно весомым аргументом. Однако Тур по-прежнему чувствовал себя полным сил, и если он не собирался снова отправляться в море, то у него были и другие задачи, хотя он пока не спешил распространяться о том, что замышлял на этот раз. Его любопытство по-прежнему не иссякало, а в древней истории человечества все еще осталось немало тайн и загадок.

Все же он чувствовал, что в разгадке морских тайн он потерпел поражение. «Я доказал, что все древние доевропейские цивилизации могли поддерживать связи через мировые океаны с помощью примитивных плавсредств, имевшихся у них в распоряжении», — обобщил он в интервью газете «Нью-Йорк таймс». — Я чувствую, что теперь ответственность за доказательства лежит на тех, кто утверждает, что море стало препятствием на пути цивилизаций» [345] . «Кон-Тики», «Ра» и «Тигрис» стали сагой сами по себе. Многие не избежали соблазна назвать Тура Хейердала последним викингом, а его суда — последними судами викингов. Ну что ж, он явно унаследовал тягу к путешествиям от своих древнескандинавских предков, хотя такие романтические определения ему не нравились. Он отправлялся в море с единственной целью — найти ответ на вопрос. Когда он садился на бальзовый плот или тростниковое судно, то намеревался опровергнуть догмы.

Прав он или нет, заслуживает ли он поддержки или порицания, но вряд ли кто-то из наших современников, помимо Тура Хейердала, понял, какое значение имело море для древних людей в качестве пути сообщения. Христофер Колумб был велик, и западный мир долго считал, что он был первым. Но с помощью деревянных бревен и соломы Тур Хейердал наглядно показал, что человек, получивший честь первооткрывателя Америки, являлся лишь одним из многих.

Заплыв. Когда Тур Хейердал пересекал Тихий океан на «Кон-Тики», он не умел плавать. Но с тех пор он научился.

Для мальчика, выросшего в Ларвике, боявшегося воды и не умеющего плавать, и, тем не менее, ставшего одним из величайших мореплавателей своей страны, это большая заслуга.

Друзья в поле. Тур Хейердал много раз приглашал норвежского археолога Арне Скьогсвольда в свои экспедиции. Здесь они на Мальдивах