Из-за ветров в Персидском заливе и в Индийском океане сентябрь был лучшим моментом для начала плавания, которое планировал Хейердал. Однако, поскольку тростник берди нельзя срезать до августа, осуществить это было невозможно, разве только если бы он не отложил плавание на год. Но в то же время ни Хейердал, ни консорциум не могли скопировать шумеров. Если самым главным ресурсом шумеров было время, то Хейердал и его сторонники оказались в руках современных божков — суеты и денег.

Пока события развивались таким образом, время истекло. И пришлось искать убежища в Аденском заливе, который представлялся им слепым отростком.

Этот слепой отросток оказался воспаленным аппендиксом.

Тур Хейердал вернулся обратно в Колла-Микьери 8 апреля 1978 года, через пять дней после сожжения «Тигриса». В первый раз почти за полгода он оказался за обеденным столом Лилианы. Он также смог порадоваться приветственной телеграмме Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма, который заверил, что его обращение ко всемирной организации не останется без внимания.

Пребывание в Колле продлилось недолго. Уже 14 апреля он отпавился в Осло. Тому было две причины. Австрийский президент Рудольф Кирхшлегер прибыл с государственным визитом в Норвегию, и по этому поводу во дворце устроили торжественный прием, куда пригласили и Хейердала. Кроме того, король Олаф попросил путешественника провести экскурсию в Музее «Кон-Тики» для себя и высокого гостя [312] . Однако для Хейердала было также важно прибыть в Норвегию, чтобы дать отпор критике, а также и насмешкам, которым он подвергся на родине после экспедиции «Тигрис». Пока он был в Колле, он слышал от «некоторых из Норвегии», что там царило «крайне негативное отношение ко всей экспедиции» [313] .

Критики считали, что экспедиция оказалась неудачной, потому, что «Тигрис» часто зависел от буксира, а Тур Хейердал ничего не доказал и сжег свое судно как «последнюю отчаянную попытку заявить о себе» и привлечь к себе внимание [314] .

Возможно, газетный репортер Альф Хартманн, писавший под псевдонимом «Скорпион» в газете «Верденс ганг», лучше всех сформулировал то, что многие чувствовали. Поводом послужила выставка судов «Море для всех», которая ежегодно проводится в Осло, и он по этому поводу отчасти с безысходностью, отчасти с иронией, отметил: «Пока мы тут говорим об этом море для всех, норвежцы узнали, что Тур Хейердал сжег свою шхуну "Тигрис» в знак протеста против политической ситуации в Джибути <...> Туру Хейердалу следует поскорее вернуться домой без всяких там тростниковых лодок, мы больше не можем писать о Туре Хейердале и о тростнике» [315] .

Хейердал исполнил свой долг перед королевским двором и только потом обратился к журналистам. Двадцатого апреля, рез день после отъезда главы австрийского государства, он встретился с отдельными представителями «Дагбладет», «Верденс ганг» и «Афтенпостен».

На следующий день «Верденс ганг» опубликовала огромую статью во всю передовицу под названием «Законы мещанской морали в действии». «Законы мещанской морали по-прежнему действуют в Норвегии, — сказал Хейердал журналистам. — Mеня критиковали после экспедиций "Кон-Тики" и "Ра". С "Тигрисом" я также столкнулся с противодействием. Но теперь такие вещи меня уже не расстраивают».

Как и конкурирующие издания, «Дагбладет» также вышла с передовицей: «Тур Хейердал о сожжении "Тигриса"»: "Только Норвегия меня не понимает. Люди говорят, что это пиар-ход. Я не рассчитывал, что такая миролюбивая страна, как Норвегия, отреагирует на это таким образом"».

Газета «Афтенпостен» была скромнее. В статье в две колонки о «Тигрис» назвали «Факелом мира». В более развернутом интервью на четвертой полосе Тур Хейердал не скрывал, что он думал о норвежском мнении: «Равнодушие хуже всего».

С плохо скрываемым раздражением он продолжал: «Те, кто хочет надсмехаться над миротворческим посланием, потому что оно исходило от небольшой команды на маленьком тростниковом судне в охваченном войной уголке мира, пусть смеются. Мы живем в свободной стране, и это хорошо, и слава Богу».

Однако, хотя «Афтенпостен» любезно предоставила Хейердалу место, ранее она опубликовала передовицу под саркастическим заголовком «Костер в Джибути». О научных результах экспедиции будут рассуждать специалисты. Однако «именно хорошо срежиссированное сожжение судна делается сейчас предметом пристального внимания. К сожалению, все говорит о том, что вряд ли сожжение судна в Джибути получит желаемый резонанс». Газета также не верила в то, что страны — члены ООН «почувствуют себя каким-то образом задетыми по той причине, что "Тигрис" окончил свои дни в языках пламени» [316] .

Либеральная и обычно миролюбивая «Дагбладет» не прокомментировала на своей передовице сожжение Хейердалом своего судна. Вместо этого газета попросила высказаться людей, разбирающихся в политике и борьбе за мир. Они с симпатией отнеслись к акции Хейердала. Она могла способствовать привлечению внимания к серьезной ситуации на Африканском Роге. Но в то, что она сможет привести к миру, не верил никто.

Эффект от протеста Хейердала, однако, зависел от того, насколько он оказался замеченным. «Дагбладет» рассказывала, что, как известно, только в Норвегии сожжение «Тигриса» вызвало резонанс: «В остальном мире это событие осталось незамеченным» [317] .