Я видела звезды за своими глазами, когда он приник ртом к моей киске, но это совершенно снесло мне крышу, когда я посмотрела вниз и увидела, как он пирует на мне, его рот широко открыт над моей киской, чтобы он мог трахать меня своим талантливым языком. Его золотистая голова слегка покачивалась, когда он входил и выходил. Я сжала пальцы в его шелковистых локонах и прижалась к нему, мои запреты сжигались каждым пламенным ударом его языка.

Из моего рта начали вырываться слабые звуки, но я не могла их остановить, так как оргазм накатывал на меня, как цунами, высасывая всю мою силу воли, отбрасывая назад все, что у меня было, все, чем я была, чтобы обрушиться на меня со всей силой.

— Кинг — слабо позвала я.

Одна рука вскинулась вверх, чтобы заглушить мой голос. Как только она оказалась в безопасности, я распахнулась, и огромная приливная волна обрушилась на меня, утопив меня в жестоком наслаждении. Я погрузилась под это ощущение и терпела его до тех пор, пока меня снова не вынесло на берег сознания.

Открыв тяжелые веки, я увидела, что голова Кинга лежит на одном из моих бедер, а рука успокаивающе поглаживает нежную кожу на внутренней стороне противоположной ноги. Он смотрел на меня сверху, как кот, съевший канарейку.

Я сразу же напряглась, реальность вернулась, как только я освободилась. Я отпрянула от него, стягивая юбку, поправляя трусики и одновременно пытаясь застегнуть пуговицы рубашки. Кинг спокойно сел на колени, взял мои судорожные руки в свои, а другой рукой застегнул застежки на моей блузке и пригладил волосы.

— Идеально — сказал он, когда закончил.

Я упала в его прохладные голубые глаза, утопая в другом в руках одного и того же мужчины менее чем за пять минут.

— Кинг — прохрипела я, мое горло болело от приглушенных стонов. — Это было неправильно. Я, я сожалею, но это больше не повторится. Я говорила тебе раньше и скажу снова, я хорошая женщина, и мне неудобно переступать эти границы с тобой. Я здесь взрослая, авторитетная фигура, и я должна была сказать «нет», большая часть этой ответственности лежит на мне. — Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Но ты больше не можешь так поступать. Я только что доказала, насколько я жалко слаба, и мне нужно, чтобы ты перестал подставлять себя под удар ради меня.

Его лицо оставалось стоическим на протяжении всей моей речи, но когда я закончила, он встал и посмотрел на меня сверху вниз. Я сглотнула, увидев выражение его лица, потому что там таилось не отвращение или ярость, а яростная решимость.

— Никогда не встречал такой женщины, как ты. И знаю, что больше не встречу. Если ты находишь что-то стоящее, ты находишь способ это сохранить. Я не собираюсь останавливаться, и чтобы ты знала, я понимаю, что за это тебя могут уволить, что это может вызвать у тебя смущение, но на это я хочу сказать следующее: какую бы боль и уродство я ни принес тебе, находясь с тобой, я обещаю, что принесу тебе вдвое больше сладости и красоты. Выслушай меня, потому что я, может быть, и мужчина без нормальных моральных принципов, но я мужчина, который дает женщине обещание, и я умру, прежде чем нарушу его.

Крессида

Я плохо спала и проснулась в плохом настроении. Чтобы привести себя в чувство, я надела красивое сексуальное белье цвета глубокой розы, которое отлично смотрелось на моей бледно-золотистой коже и медовых волосах. Платье, которое я надела сверху, было новым, из очень классного винтажного магазина в городе под названием «Энтранс», и оно заставляло меня чувствовать себя балериной, потому что было бледно-розового цвета и завязывалось большим бантом на моей маленькой талии. Я закрутила свои длинные волосы в свободные волны, накрасила свои пухлые от природы губы тонкой помадой и укоризненно кивнула своему отражению в зеркале. Я выглядела как истинная леди, жена адвоката, дочь профессора. Я была похожа на саму себя.

Я ненавидела это.

Это не было похоже на меня, на новую Крессиду, которая ездила на мотоциклах, напивалась по вечерам с незнакомцами и позволяла мальчикам-подросткам лакомиться ее киской посреди аудитории.

Именно поэтому я надела доспехи хорошей девочки. Я не могла позволить этим вещам случиться снова. Не только потому, что это было подозрительно с моральной точки зрения, но и потому, что я просто не могла позволить себе потерять работу. Коттедж «Шамбл Вуд» нуждался в ремонте, мне нужно было финансировать свою прожорливую привычку покупать книги, а я все больше оплачивала услуги адвоката, потому что Уильям отказывался подписывать наши чертовы документы о разводе. Без соглашения о разводе или алиментов для него, мне придется работать в ЕBА следующие пять лет, прежде чем я смогу финансово позволить себе вернуться в школу.

Итак, броня и хорошее поведение.

Уоррен предложил подбросить меня до школы без четверти восемь, его улыбка сияла, когда я села в машину.

— Ты выглядишь потрясающе — похвалил он, когда я пристегивалась.

Я слегка улыбнулась ему.

— Спасибо. У меня была тяжелая ночь, и я хотела чувствовать себя красивой.

Он засмеялся, когда мы выехали с моей подъездной дорожки.

— Справедливо, но ты выглядишь очень хорошо каждый день.

— Это мило, Уоррен, но я все равно не собираюсь с тобой спать. — напомнила я ему резко.

Он снова рассмеялся и покачал головой.

— Я не предлагал подвозить тебя в школу, чтобы ты переспала со мной. Я имею в виду, это было бы здорово, но, честно говоря, я живу рядом, и мне не очень нравится идея, что ты будешь ходить в школу одна.

— Я не возражала — заметила я.

Я ходила пешком последние две недели, пока моя машина была в «Гефест Авто». Когда я позвонила им на днях, ворчливый мужчина сказал мне, что моей машине лучше быть на свалке, но они работают над ней. Так я и ходила пешком до вчерашнего дня, пока Уоррен не заметил меня и не предложил подвезти.