Он дернул подбородком вверх на Уильяма.

— Слушай это и слушай так, как будто от этого зависит твоя жизнь, потому что, Вилли, так оно и есть. Эта леди сейчас с человеком Гарро, и если ты настолько туп, что не понимаешь, что это значит, я тебе объясню. Она принадлежит Падшему Mото-Клубу, а с Падшими никто не возится. Даже бывшие мужья с кошельками больше, чем их маленькие члены, которые думают, что могут шантажом заставить женщину быть с ними.

— О Боже — сказала я на последнем издыхании, оставшемся в моих легких.

Я попыталась вдохнуть, но задохнулась от своей неспособности понять, что происходит, и начала кашлять. Зевс (не очень услужливо) стукнул меня по спине могучим кулаком.

— Ты действительно говоришь, что встречаешься с моей женой? — подтвердил Уильям, его челюсть отвисла от тяжести его сомнений. — Что моя восьмилетняя жена, та самая женщина, которая не хочет смотреть сексуальные сцены в романтических комедиях и которая не разговаривала со своим братом почти девять лет с тех пор, как он попал в тюрьму, потому что он осужденный, та самая женщина, связана с печально известной бандой мотоциклистов?

— Клуб — прохрипела я одновременно с тем, как Зевс поправил его.

Мы разделили странную маленькую улыбку.

— Именно это я и говорю. Так что, если ты закончил, можешь позволить Крессиде вернуться к работе, а сам можешь вернуться в ту клетку, из которой ты пришел, и продолжать жить своей узкой гребаной жизнью. — приказал Зевс.

Уильям уставился на него.

Я уставилась на него.

Зевс двинулся.

Обхватив меня за плечи, он развернул меня к себе лицом, а затем наклонил голову ко мне так, что Уильям (и любопытные люди в офисе) мог видеть только буйство его смятых коричневых волн длиной до плеч. Вероятно, это выглядело так, как будто он собирался меня поцеловать. Вместо этого он прижался губами к моему уху и сказал:

— Я просто хотел тебя научить. Надеюсь, мой сын знает, что делает.

— Я, я не знаю что, я имею в виду… — попыталась сказать я, но Кинг поднял руку и нежно закрыл мне рот.

— Не лги мне, учитель. Я бы не стал тебе помогать, если бы не считал тебя хорошей женщиной. Теперь я хочу, чтобы ты отошла назад, когда я отпущу тебя, посмотрела на меня со звездами в этих прекрасных карих глазах, а затем поспешила обратно в свой класс. Хорошо?

Его глаза были так близко ко мне, что я могла видеть контуры различных голубых и серых оттенков, которые составляли его радужку. В отличие от глаз Кинга, которые были перфорированными и такими бледно-голубыми, что сияли, как арктический лед, глаза Зевса были окольцованы, как ствол старого дерева. Это были мудрые глаза, несмотря на их жестокость, и прежде чем я успела обдумать это, я кивнула в знак согласия с его требованиями.

Мы разошлись, я ошарашенно посмотрела на него (это не совсем притворство, поскольку я была серьезно ошеломлена), а затем, бросив последний взгляд на взъерошенного Уильяма, поспешила в свой класс. Только когда я была у дверей здания гуманитарных наук, я оглянулась и увидела Зевса, прислонившегося к своему огромному «Харлею» со скрещенными на груди руками и наблюдающего, как машина Уильяма выезжает с парковки.

Крессида

— Что случилось?

Я вынырнула из своих мыслей под грохот раздраженного голоса Кинга. Он стоял перед моим столом в кабинете библиотеки. С двух сторон он был окружен стеклянными стенами, поэтому я могла видеть студентов, спокойно работающих за своими столами. Сейчас Кинг был единственным, кто оставался в перерыве между уроками и внеклассными занятиями. Я не сомневалась, что наш милый библиотекарь, Гарри Рейнард, оставил меня в кабинете в покое, когда понял, что мне нужно побыть одной.

Это были долгие двадцать четыре часа, самые долгие в моей жизни, поэтому я не слишком себя ненавидела за то, что в последнюю минуту назначила на последнем уроке английского эссе по «Потерянному раю», только чтобы у меня было пятьдесят минут на выяснение того, что произошло на парковке между моим отчужденным мужем, президентом «Падшего МК» и маленькой старушкой мной.

Даже после окончания урока я так ничего и не поняла.

Плюс в том, что я не чувствовала себя неловко рядом с Кингом, хотя должна была краснеть и ерзать, как застенчивая школьница, после того, что я позволила ему сделать со мной вчера днем.

Тем не менее, волнение и восхитительное эхо удовольствия пульсировали во мне и сжимали мои соски от того, что я оказалась с ним в одной комнате наедине. Глаза Кинга опустились вниз, но, к удивлению, его хмурый взгляд остался.

— О чем ты говоришь? Я отменила занятия, ты можешь прогуляться или еще что-нибудь, пока через десять минут не начнется отбой. — сказала я, потому что не знала, что еще сказать.

Ну, Кинг, Уильям явился в школу, чтобы устроить сцену, но не волнуйся, твой безумно горячий, безумно страшный отец вмешался и, я думаю, потребовал меня как собственность, чтобы мой бывший больше не трахал меня. Вот в чем дело.