Шрифт:
– Как скажешь. Так я могу к тебе приехать?
– Я не настолько передумал разводиться, – рявкаю. Ну, не могу я, чтобы она меня таким видела. Не могу. Это же пиздец какой-то!
– Л-ладно. Я думала, может, ты по мне скучал.
– Я скучал. Знала бы ты, как я по тебе скучал.
– Тогда, может быть…
– Нет! Сказал же. Все. Давай… У меня уже отбирают трубку.
ГЛАВА 23
Нина
– Герман! Гер…
– А, прости, я что-то пропустил?
– Ага. Я спросила, все ли нормально.
– Да. Вполне. – Гера раздраженно дергает узел галстука. – Не понимаю, как в этих удавках ходят.
– Так ты поэтому такой хмурый? Из-за галстука? – внимательно мониторю лицо своей правой руки. За последнее время я все чаще ловлю себя на параноидальных мыслях о том, что кругом одни враги. И очень осторожничаю. Даже с теми людьми, которых назначил и сто раз перепроверил Ставрос. В этом отношении Герман для меня – темная лошадка. Пусть он достаточно долго проработал на нашу компанию, раньше я с ним почти не пересекалась. Он отвечал по большей части за производственные моменты – саму стройку, согласования и поставки, в общем, за все то, что моей работы почти не касалось. Изредка мы контактировали лишь по вопросам оплаты счетов. Даже пару раз ругались, когда он в последний момент скидывал срочные. На этом и все. Корпоративы в офисе Герман игнорировал. Для работяг обычно организовывалась своя тусовка, он предпочитал проводить время с ними. Это нормально. Так происходит во многих фирмах.
– Да я в порядке! – психует.
– Ну, как скажешь, – пожимаю плечами. Герман достает сигареты. Закуривает. Движения нервные, что бы он там не говорил. И ладно переживал бы он о чем-то своем, но я ведь чувствую, что его напрягла последняя встреча.
– Хорошо поработали. Этот контракт с французами нам о как нужен! – режет ребром ладони у горла. Киваю, не согласиться с его словами сложно. Нужен. Пусть не такой большой, бывали у нас контракты и гораздо солиднее, пусть не слишком прибыльный и геморный с точки зрения ведения бизнеса. Но сейчас и такой – хлеб. Добавь к нему два небольших заказа, которые нам все-таки удалось получить через тендер, и закрываться совсем не придется. Будет тяжело, да, но на плаву останемся. А это главное. Я для себя решила концентрироваться на хорошем и не думать о плохом. Потому что плохого в моей жизни стало как-то уж слишком много.
– Ставрос будет доволен.
– Или нет, – хмыкает Герман, бросая на меня странный взгляд.
– Я тебя не понимаю.
– Что тут понимать? Конкуренты нас топят, а мы брыкаемся. Как бы не сделать хуже.
Так вот почему он на нервах? Переживает, что выхватим? Хм.
– Да брось. У Степанова просто не хватит мощностей подгрести под себя тут все. Его больше жилищка интересовала и госзаказ. Сферы, где можно по-быстрому распилить.
– В тендерах мы тоже участвовали, – бурчит Герман.
– В совсем маленьких, и Степанову вряд ли интересных. Выдыхай. Я не собираюсь лезть на рожон. Это не в моих интересах. Я не боец. И не смертница.
Обмахиваюсь сложенными вместе бумажками. Вслед за нами на улицу выходит Азаров. Он тоже был на сделке и задержался утрясать юридические формальности.
– Еще какой.
– Что, прости? – моргаю. – Похоже, я все прослушала.
– Еще какой боец.
Кажется, или в глазах Германа мелькает восхищение? Да ну. Бред какой-то.
– Это маска. На самом деле я до ужаса боюсь подвести мужа. – Смеюсь, впервые позволяя себе откровенность. – К тому же он бы просто зарубил наши переговоры, если бы почувствовал в них хоть малейшую для меня опасность.
Я укладываю ладонь на еще почти плоский живот. Тут я, конечно, лукавлю. О моих заявках на тендер Ставрос не знает.
– Он в СИЗО, Нин. Разве это не доказывает, что с чувством самосохранения у него не очень?
– Нет, – резко отрезаю я. – И буду признательна, если впредь ты воздержишься от подобных замечаний.
Герман морщится от попавшего в глаза дыма. В одну затяжку докуривает сигарету, и отбрасывает бычок в урну.
– Прости. Ты права. Это все нервяк. Подбросить тебя?
– Нет. Я отсюда домой.
Потому что дома у нас неприкаянная Вика. Когда начались летние каникулы, я предложила ей съездить в языковой лагерь, но она отказалась. Теперь вот болтается без дела. Испуганный мой воробышек. К бабке и то не загонишь. А старая мегера думает, что это я ее не пускаю. В любое другое время я бы уже озверела от ее истерик, но беременность делает меня удивительно терпеливой ко всем заскокам. Вот бы еще сил побольше! Сонливость просто убивает. Хорошо хоть не тошнит. Почти. Было пару раз, и все. Бог миловал. Если верить моему гинекологу, беременность у меня вообще выходит образцово-показательной. Наверное, чувствует мой малыш, что мамочке сейчас и без него проблем хватает. Не капризничает.
Подъехав к дому, опускаю голову на руль и на несколько секунд застываю так, собираясь с силами.
– Эй! Вам плохо?! – стучат в окно. Подпрыгиваю.
– Господи, вы меня напугали.
– Извините. Чего не хотел – того не хотел. Смотрю, вы лежите. Думаю, может, в голову напекло.
Мужчина еще что-то говорит. Но я не слушаю. Меня опять параноит. Что он здесь делает? Наш дом в тупике. Улица, если ее так можно вообще назвать, короткая. Всего на пять домов. Соседей я знаю. А мужика этого вижу в первый раз. Выходить? Или вызывать ментов и двери блокировать? Так менты в последнее время мне кажутся опаснее самых конченых отморозков. А этот на отморозка совсем не похож. Пожилой. Представительный. В костюме в такую жару.