Командир 92-го лап майор Индиенков Н.В.

В первом издании книги[79] автором была обозначена проблема количества артиллерийского вооружения в дивизии. Численный состав[80] 67-й сд перед войной был следующим: начальствующий состав — 1026, младший начальствующий состав — 1228, рядовой состав — 6639, всего — 8893 человек, 2280 лошадей, 7000 винтовок, 3057 автоматических винтовок, 64 орудия 45-мм, 38 орудий 76-мм, 4 орудия 122-мм, 16 танков Т-37 или Т-38, 11 бронеавтомобилей, 399 автомобилей, 57 тракторов. Вызывает удивление почти полное отсутствие в дивизии тяжелой артиллерии. Вместо положенных по штату 28 122-мм орудий и 12 152-мм орудий, мы видим в донесении всего 4 122-мм орудия. В настоящее время данные о количестве артиллерийского вооружения в дивизии в первой половине 1941 года найдены в другом архиве[81]. Количество 7,62-мм винтовок — 7431 шт., находившихся в дивизии, значительно превышало штатную потребность — 4901 шт., снайперских винтовок было 353 (по штату 60), самозарядных винтовок — 3676 (3020), станковых пулеметов «Максим» — 159 (112), 50-мм минометов — 84 (84), 82-мм минометов — 36 (54), 120-мм минометов — 12 (12), 45-мм ПТО — 54 (54), 76-мм полковых пушек — 18 (18), 76-мм дивизионных пушек — 16 (16), 122-мм гаубиц — 28 (32), 4 гаубицы должны были прибыть со складов округа, 152-мм гаубиц — 12 (12). Из боеприпасов, кроме патронов, имелось: ручных гранат — 39.657 шт.; мин для 50-мм минометов — 18.887 шт.; для 82-мм минометов — 10.082 шт.; 120-мм минометов — не было; для 45-мм ПТО осколочных снарядов — 41.179 шт., бронебойных — 20.579 шт., шрапнели не было; для 76-мм полковых пушек осколочно-фугасных снарядов — 4620 шт., шрапнели — 2616 шт.; для 76-мм дивизионных пушек осколочно-фугасных снарядов — 5947 шт., шрапнели — 975 шт.; для 122-мм гаубиц — осколочно-фугасных снарядов — 6057 шт., шрапнели — 398 шт.; для 152-мм гаубиц осколочно-фугасных снарядов — 1932 шт., шрапнели — 1075 шт., гранат — 1961 шт.

До марта 1941 года дивизией командовал генерал-майор К. В. Комиссаров. После начала весенней (1941 года) волны формирования новых частей, он был назначен командиром дислоцированного в Эстонии 65-го СК. Новым командиром дивизии стал генерал-майор Н. А. Дедаев. Начальником штаба дивизии являлся полковник В. М. Бобович. В мае 1941 года к новому месту службы убыл командир 94-го лап полковник Минин. Вместо него командиром полка был назначен майор Н. Ф. Индиенков. В Лиепае с марта 1941 г. формировалась 23-я танковая дивизия (тд), входившая всостав 12-го механизированного корпуса (МК). Вгороде размещалось управление дивизии, 23-й мотострелковый полк, разведбат, батальон связи, рота регулирования, автобат, медсанбат, полевой хлебозавод. Недалеко от города, в районе станции Паплака, располагался 45-й танковый полк и гаубичный артиллерийский полк дивизии. В местечке Изриеде (между Паплака и Приекуле) — зенитно-артиллерийский дивизион, а в Приекуле — 23-й понтонно-мостовой и 23-й ремонтно-восстановительный батальоны 23-й т. д.

В ночь с 17 на 18 июня командиром 12-го МК был издан приказ[82] № 00331 о приведении корпуса в боевую готовность. В нем объявлялось:

«1. С получением настоящего приказа привести в боевую готовность все части.

2. Части приводить в боевую готовность в соответствии с планами поднятия по боевой тревоге, но самой тревоги не объявлять. Всю работу проводить быстро, но без шума, без паники и болтливости, имея положенные нормы носимых и возимых запасов продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и остальных видов военно-технического обеспечения. С собой брать только необходимое для жизни и боя.

3. Пополнить личным составом каждое подразделение. Отозвать немедленно личный состав из командировок и снять находящихся на всевозможных работах. В пунктах старой дислокации оставить минимальное количество людей для охраны и мобилизационные ячейки, возглавляемые ответственными командирами и политработниками…». Дивизия была поднята потревоге и выведена в леса, в районе Седа — Тельшай.

В Лиепае также располагался кадр управления 41-го УРа. Перед войной он не разворачивался, и строительства ДОСов в районе города не велось. В военном городке в Лиепае был развернут военный госпиталь № 2427.

До весны 1940 года на аэродроме Лиепаи базировалось две эскадрильи 21-го иап. После завершения советско-финляндской войны их заменил 148-й иап[83]. Этот полк формировался в феврале 1940 года на базе 57-й авиабригады в г. Люберцы МВО, из двух эскадрилий 34-го иап и двух эскадрилей 16-го иап. С 27 февраля 1940 года полк принял участие в войне. После завершения боевых действий первый командир полка полковник Н. К. Трифонов убыл на должность заместителя командира 24-й иад ВВС МВО. Командиром полка был назначен майор Г. Н. Зайцев. В апреле 1940 года полк вошел в состав 18-й авиабригады ВВС Калининского ВО и тремя эшелонами прибыл в Лиепаю. Первым местом базирования полка был городской аэродром. До июня 1940 года силами личного состава авиационной базы был построен Большой Либавский аэродром (Батский) и полк перебазировался на него. Из-за политических событий, происходивших в Латвии, недостатка топлива для боевой учебы и отсутствия инфраструктуры для проведения полигонных стрельб и учебы, боевая готовность полка снизилась. Несмотря на это, 148-й иап принял самое активное участие во всех преобразованиях, проходивших в ВВС ПрибОВО в первой половине 1941 года. В конце 1940 года в полк прибыли 20 пилотов из авиашкол и обучавшихся по сокращенной программе. Они имели налет 8-12 часов и могли осуществлять посадку и взлет на самолете У-2. Для ихобучения из 161-го штурмового авиаполка (шап) в полк было передано пять самолетов И-15бис. Одновременно с обучением молодых пилотов летать, полк начали готовить к перевооружению на самолет МиГ-3. Для этого в полк были переданы четыре самолета УТИ-4.

Командир 148-го иап майор Зайцев Г. Н. и его заместитель по политической части батальонный комиссар Головачев Г. М.

Одновременно с этим в ВВС округа начали развертывание новых истребительных и штурмовых авиационных полков. На должность командира 236-го иап был назначен командир 1-й эскадрильи 148-го иап майор П. А. Антонец, за ним на новую должность убыл командир 3-й АЭ майор Н. В. Гаврилов. Всего из полка за этот период на вышестоящие должности убыло не менее 15 опытных пилотов. Так, например, для формирования 241-го шап убыли на должность комэска заместитель командира эскадрильи капитан В. И. Туровцев (впоследствии Герой Советского Союза), а младшие лейтенанты М. З. Бондаренко (впоследствии дважды Герой Советского Союза) и А. П. Ероснин — командирами звеньев.[84] На начало мая 1941 года число пилотов в полку с 75 сократилось до 57 (в том числе 20 выпускников декабря 1940 г.). Тем не менее, все 20 молодых летчиков полка к 22 июня уже умели летать на И -153 («Чайка»).

Для замены командиров, ушедших на повышение, при управлении 6-й смешанной авиаивизии (сад) в Риге были организованы курсы командиров звеньев, на которых также обучалось некоторое количество летчиков полка. С апреля командир полка, три командира эскадрилий и шесть заместителей командиров эскадрилий обучались в Шауляе на базе 10-го иап летать на МиГ-3. За два дня до начала войны они вернулись в полк. В ближайшее время ожидалось прибытие эшелонов с МиГ-3 и переучивание на него остальных летчиков. К счастью, этого не случилось. Всего перед началом войны в 148-м иап было 68 И-153, 5 УТИ-4, 5 У-2. В т. ч., 14 самолетов были с выработанными моторесурсами, нехваткой деталей для замены и непригодными к боевой работе.[85] Имелось 57 пилотов (21-первого года службы, 1 болел, 2 не летали на боевых самолетах).[86] Аэродром полка обслуживал 101-й батальон аэродромного обслуживания 23-й авиабазы 9-го района авиационного базирования. Под Палангой у этого полка находился оперативный аэродром, на котором постоянно находилось дежурное звено истребителей. Накануне войны полк был приведен в состояние повышенной боевой готовности. В своих воспоминаниях[87] о последних предвоенных днях бывший пилот Аркадий Павлович Дегтярёв подтверждает, что приказы дошли до последнего солдата: «20-го и 21-го числа полк подняли по тревоге в 4 часа утра, и [мы] без отбоя целыми сутками сидели на аэродроме и ждали указания. В эти дни рассредоточили самолёты вокруг аэродрома на границе его, навели камуфляж на самолётах, вырыли траншеи, подвезли нам боевые бомбы [весом по] 25 к[ило]гр[амм] (тогда на самолёты И-153 «Чайка» подвешивали бомбы)».

Заместитель командира полка по политической части батальонный комиссар Головачев также сообщает[88] о конкретных приготовлениях к боевым действиям: «…Мне, как и некоторым другим, был предоставлен очередной отпуск. 22 июня я с семьёй собирался уехать в Краснодар, к братьям, на родину. Но это не состоялось. Наши предположения на основе виденного с воздуха оказались правильными, хотя дивизионное руководство неоднократно организовывало меры, переводя по тревоге полк на учебно-практическое положение. 21 июня утром меня отозвали из отпуска, приказав срочно явиться на аэродром, взяв с собой всё лётное обмундирование, что я незамедлительно и сделал. До вечера личный состав вместе с личным составом авиа[ционной] базы отлично занимались приведением в полную боевую готовность как лётного, так и наземного эшелона. Организовали использование передового, полевого засадного аэродрома на восточной окраине местечка Паланга в Литовской ССР, непосредственно примыкавшей к бывшей границе с фашистской Германией. В полуметровой канаве ([наш] аэродром [был] построен на болотистой почве с применением дренажа) вокруг аэродрома организовали боевые гнёзда против возможного наземного нападения, организовали, выдвинув вперёд, боевое охранение». Необходимо также отметить, что накануне войны была начата реформа авиационного тыла. В соответствии с ней обслуживавшая 148-й иап 119-я авиабаза переформировывалась в 101-й батальон аэродромного обслуживания.[89] Зачастую в разных работах упоминаются оба названия. Обслуживали 148-й иап расположенные в Лиепайском районе посты ВНОС 1-й роты 32-го батальона ВНОС.[90]