Шрифт:
Дома меня ждал родимый топор и новая стопка дров около сауны. А кольцо я, все-таки, вовремя завершил. Еще немного полировки, и оно будет готово исполнить ту роль, которую я для него задумал. Однако, все получилось даже лучше, чем я ожидал.
Ингерд(553 330зн.)
Низкие, глубокие звуки тальхарпы, проникая в самое сердце каждого, кто ее слышал, уносились ветром вдаль, сливаясь с рокотом волн и затихая где-то в вышине гор. День клонился к закату, и оранжевый диск солнца, подсвечивая золотом края облаков, медленно опускался за горизонт. Воздух становился прохладней с каждым часом, но меня надежно согревал плащ, подкрепленный красивейшей фибулой с турмалином, подаренной мужем. Гибкая струна смычка плыла по струнам подобно драккару в водах моря, рождая мелодию, в которой хотелось раствориться.
Скрипнули доски палубы под весом чьих-то шагов. Погруженная в музыку, я не сразу услышала их, и обернулась в тот момент, когда услышала позади себя тихий смешок. Обернулась в надежде увидеть мужа, которого я так ждала с тинга, хотя по смеху уже поняла, что это не он пожаловал сюда ко мне. Увидев лицо визитера с горящими в глубине глаз опасными искрами, не смогла сдержать разочарованный вздох.
– Все играешь Ингерд? – спросил он с ухмылкой. – Может, сыграешь и для меня на своей любимой тальхарпе?
– Я играю для всех, Роальд, - ответила ему, избегая его взгляда.
– А я желаю, чтобы ты сыграла только для меня одного, - промолвил он, подойдя ближе. – Всего краше твоя игра будет в моих покоях. Твой мальчишка Эрик мне в подметки не годится…
Окинул меня похотливым взглядом, и его лицо перекосила мерзкая ухмылка. Гнев вскипел в моей груди горячей удушающей волной. Да как он смеет! Кем он меня посчитал, если так низко себя ведет?
– Держи свои преступные желания в узде, Роальд, а язык – за зубами. За такие слова можно дорого поплатиться.
– Ну что же ты такая ледяная, Ингерд? Я вижу твое истинное нутро. Этот огонь внутри тебя неистово манит меня.
Его рука потянулась к моей талии. Молниеносным движением я вынула из ножен сакс, приставив его острое лезвие к горлу наглеца Роальда прямо там, где под кожей билась жила.
– Не смей даже приближаться ко мне, пес блудливый! А если посмеешь протянуть свои грязные руки, я отрежу их тебе по самые локти и бровью не поведу!
– Ты слишком высоко ставишь себя, женщина.
– Ах, вот как ты запел, паршивец! Это ты, видимо, не ведаешь, с кем дело имеешь. Если мой муж узнает об этом, тебе не сносить головы!
– Не ведаешь ты, от чего отказываешься, дурная женщина! В моих руках будет такая власть, которая твоему супругу и не снилась! Подумай, отчего ты отказаться изволила. Наступит день, и ты посчитаешь за счастье быть моей.
– Пошел к черту! – выпалила я, еще крепче сжав рукоять сакса.
– Скорее море выйдет из берегов и уничтожит все вокруг, чем я позволю тебе прикоснуться ко мне! Ступай прочь!
Острое лезвие сакса слегка повредило кожу, и на ней выступила алая полоса. Роальд зашипел, и его лицо исказила маска презрения. Сейчас он не мог ничего со мной сделать, даже убрать мою руку, не нанеся при этом себе увечья, и это его невероятно злило. Как же, какая-то слабая, по его мнению, женщина застала его врасплох!
– Ступай прочь! – промолвила я со всей ненавистью, которую питала к этому наглецу.
– Дур-р-ра, - злобно прорычал Роальд, и сделав шаг назад, снова смерил меня презрительным взглядом.
– Считай, что уже мертва!
И выплюнув эту фразу мне в лицо, он резко развернулся, уходя прочь. Сердце неистово колотилось о ребра, а к щекам прилил жар. Страх, смешавшись с негодованием, свернулся тугим узлом и угнездился где-то в глубине души. От таких, как Роальд – точно добра не жди. Открыто он точно не пойдет против Эрика. Но кто знает, что у него за душой, если она есть у таких, как он? Скорее бы муж вернулся с тинга. Не стоит скрывать от него истинную мерзкую личину Роальда.
Медленный выдох… На душе было неспокойно. Как же дурно стало от мыслей тяжких! Со вздохом, я подошла к краю палубы, забрать оставшуюся там лежать тальхарпу. Сердце все не унималось, страх его сдавливал терновым венцом. Наклонилась к воде, узрев в ее необычайно спокойных водах свое отражение – платиновые косы, плащ с фибулой и…лицо, запятнанное кровью. Испуганный вскрик против моей воли вырвался из груди, спугнув стаю птиц недалеко от берега. Господи, какая участь мне уготована тобой?
Глава 20. Благословенный вечер
Герда
– Герда! Герда, просыпайся! Герда-а-а-а!
От звонких голосов Марнемира и Бригитты, я мгновенно подскочила с кровати.
– Боги! Что случилось! Вы чего раскричались?
– спросила я у них, сонно потирая глаза. – Который час?
Мысленно я все еще была в том сне – в одиночестве, пылая негодованием и страхом, совершенно не знавшая, что мне делать.
– Половина одиннадцатого, - ответила Бри. – Хватит дрыхнуть, тут такая красота ждет тебя, пока ты там в постели ворочаешься!