Я сначала бегло взглянул на большой портретный снимок, и, не поверив своим глазам, посмотрел на него вновь. В этот момент я забыл, как дышать, и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из-под ног. С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.

Эрик

Придвинувшись ближе к столу, я схватил портрет обеими руками, все еще не веря в то, что вижу. Вновь и вновь разглядывал до сладостно-мучительной боли знакомые черты, которые однажды и навсегда врезались в мою память, и которые я бережно хранил все эти годы. Без сомнений, это была именно Ингерд! Те же длинные слегка волнистые волосы цвета платины, большие зеленые глаза в обрамлении графитовых ресниц смотрят пронзительно и чарующе, нежная белая кожа, которой не коснулся загар, и даже крошечная кокетливая родинка над верхней губой – все в ней до мелочей было точно так же, как и восемьсот лет назад. Ее шею украшало такое же знакомое мне ожерелье из белого золота и опалов. Разве может быть такое, чтобы все настолько совпало?

– Ингерд, - прошептал я, глядя на девушку на снимке как завороженный.

– Эй, Эрик, дружище, что происходит? – словно издалека донесся голос Мариуса.

Оторвав взгляд от фото, я посмотрел на друга, который в свою очередь смотрел обеспокоенно на меня.

– Эрик, ты в порядке? У тебя сейчас сердце грохочет, словно молот по наковальне.

– Скажи мне, кто эта девушка, – промолвил я, показав Ингерд на снимке.

– Это Герда, подруга Эмилии.

– Значит, Герда, - пробормотал я себе под нос. – Теперь ее зовут Герда.

– Так, я ничего не понял, Эрик! – воскликнул Мариус. Что сейчас происходит? Что значит: «Теперь ее зовут Герда?»

– Расскажи мне о ней.

– Давай для начала ты скажешь, почему так на нее отреагировал.

– Даже не знаю, как это объяснить, - признался я.

– Как есть, так и говори. Мы с тобой уже сотни лет знакомы, я тебя никогда не подводил. Уж мне-то ты можешь доверять.

Воцарилась короткая пауза, пока я собирался с мыслями.

– Я уверен, что на этом снимке – моя жена.

Мариус изумленно уставился на меня.

– Насколько я помню, ты говорил, что твоя жена погибла вскоре после свадьбы.

– Да. И перед смертью она оставила пророчество, пообещав, что через тысячу лет она вновь вернется ко мне, когда выпадет снег. Тогда, ничего не зная о тарианстве, она имела в виду перерождение своей души. Моя Ингерд была пророчицей, но считала свой дар слабым. Однако, перед смертью, я уверен, что она увидела свое перерождение на Эсфире.

– Но ведь с тех пор, как тебя обратили, прошло только восемьсот лет, - промолвил Мариус.

– Значит, нам повезло. Или Боги смилостивились над нами, - предположил я. – Не знаю, почему это случилось раньше, но мне уже совершенно все равно. Я нашел ее, и это главное.

Мариус о чем-то задумался.

– Ты уверен, что Герда – это новое воплощение твоей жены, а не просто очень похожая на нее девушка? Истории неизвестны случаи, чтобы кто-то переродился с такой же внешностью, как и в прошлой жизни. Может, такое когда-то и было, но кто ж знает, когда душа после смерти проходит через забвение, и вновь родившись на свет, так сказать, «обнуляется».

Недолго подумав, я все же решился показать Мариусу то, что прятал ото всех, за исключением брата и Тора.

– Слетаем в мою усадьбу? – предложил я другу. – Я покажу тебе кое-что, и ты убедишься в том, что Герда и Ингерд – это один человек.

– Ладно, давай, - согласился Мариус. – Только Тора предупреди, что мы ненадолго улетим.

Крикнув Тору, что скоро вернусь, я обернулся соколом. Рядом послышалось раскатистое «кар-р-р» Мариуса. Влетев в открытое окно моей спальни, я вновь принял человеческую ипостась и дернул за шнур магический включатель, запускавший элементаль огня в лампе. Комната озарилась ярким светом. Напротив широкой кровати с балдахином на стене в рамке висел тот самый портрет моей жены, написанный мной сотни лет назад. Если присмотреться внимательней, то внизу можно было увидеть дату – октябрь тысяча пятьсот двадцатого года. Ошеломленный Мариус уставился на портрет, а увидев дату, и вовсе не находил слов от изумления.

– Это невероятно, Эрик!

– Я знаю.

– Это просто…

Сделав еще два шага к портрету, он несколько минут продолжал его разглядывать в абсолютной тишине, а затем повернулся ко мне.

– Это ожерелье с опалами...

– В прошлой жизни она получила его от меня в подарок в наше первое утро после свадьбы. Я подарил его, как только она проснулась. Оно было весьма приметным, потому что я привез его издалека. Наши мастера в то время не делали таких изящных вещей.

– Но ее нынешнее ожерелье, хоть и является полной копией твоего подарка, все же другое. Это ожерелье ей подарили родители в честь ее дебюта на балу три года назад. А заказывали они его в Северной империи в Аренхельде у именитого мастера. Эскиз рисовал ее дедушка, ярл Альрик Нортдайл. Я это запомнил, потому, что гостил тогда в его поместье и был свидетелем, как он вместе со Свенельдом выбирал драгоценные камни для ожерелья.

– Значит, Свенельд – старший брат моей супруги.

– Да. Есть еще младшие - близнецы Марнемир и Бригитта.

Это что же, я, получается, сам того не зная, делал на заказ украшения для своей жены? Опустившись в кресло, я обхватил голову руками, пытаясь собраться с мыслями. А этих самых мыслей в голове была чертова туча.

– Я ведь столько раз пересекался со Свеном у тебя дома. Да и на Эсфире было дело не единожды, - размышлял я вслух.

– А Герда не раз бывала у меня в гостях на Земле вместе с братом, - сказал Мариус, облокотившись о спинку кресла.
– И я точно помню, что когда она была у меня, то у тебя не получалось приехать. И даже в этот раз вы могли бы встретиться в участке жандармов, но тебе пришлось остаться с племянниками.