Я наполняю бокал и без слов осушаю его.

— Не могу понять, почему ты ворошишь старые дела?! Никто не жалуется, никто не протестует. И потерпевшие и виновные одинаково довольны и не выказывают никаких признаков беспокойства. Не перебивай меня, я прекрасно знаю, что ты скажешь — убили, мол, безвинного человека. Ты прав, но прошло уже три года, и все встало на свои места. Взбаламученное море успокоилось, волны улеглись, и установился полный штиль. Убитому все безразлично, он лежит себе в могиле, обогащая фосфором родную землю.

Резо обернулся и впился взглядом во врача, а точнее — в гитару. Я чувствовал, что его бесит безмятежный тон Эльдара и жалобное постанывание струн.

Видно, Эльдар заметил гнев, блеснувший во взоре Резо. Он отложил гитару в сторону и смело скрестил с ним свой взгляд.

— Я борюсь ради людей, уважаемый Эльдар, ради людей! Нельзя допустить, чтобы людей запугали и превратили в трусливых баранов.

Статичная сцена.

Раскрасневшийся Резо застыл на месте с вытянутой рукой.

Эльдар, откинувшись на спинку стула, невозмутимо смотрит в одну точку на стене.

Я неподвижно горблюсь у стола.

Наконец кадр сдвинулся с мертвой точки и на губах главврача постепенно созрела ироничная улыбка.

— «Ради людей, ради людей», — передразнил он Резо. — Может, нам лучше выпить?

Эльдар подвинул свой стул к столу и налил себе вина. Потом, заметив мой пустой стакан, наполнил его, поставил бутылку на стол и чокнулся со мной.

— Давай выпьем за людей. Я не против людей. Наоборот, на людей я и работаю. Мы все, сидящие в этом великолепном зале, служим его величеству народу, а мы, врачи, тем более. Вы, господин прокурор, — служитель правосудия и вполне можете себе позволить не предложить стул какому-нибудь там ворюге или проходимцу, более того — можете дать им тумака при надобности. Я же обязан провести химический анализ их мочи и массировать их болящие ребра. И я это делаю. Не скажу, что с большим удовольствием, но все же делаю. И, как говорят в районе, не так уж и плохо. В общем, всем, что умею, я служу людям. Если говорить начистоту, и я бы мог перебраться в Тбилиси, но, как видишь, застрял в этой глухой дыре. Никто не посмеет меня упрекнуть, что я не служу людям. Служу, и еще как служу, и незачем от меня требовать того, что мне не под силу. И еще, разрешите мне иметь собственное мнение о людях. Между прочим, не сегодня, так завтра и ты его разделишь. Итак, выпьем за людей!

Эльдар выцедил вино до дна, поглядел в пустой стакан, усмехнулся каким-то своим мыслям и поставил стакан на стол.

— Я расскажу тебе одну любопытную историю, — обратился Эльдар ко мне. — Уезжая сюда, я был наивным романтиком. О чем я мечтал тогда? Вот приеду, думал, в отдаленный горный район, к которому кроме как на лошадях и не подступиться, стану лечить людей и выполню свой гражданский и патриотический долг. А чтобы с больного деньги брать, боже упаси, даже в мыслях у меня такого не было! С первого же дня на меня стали смотреть с подозрением — да будь он, мол, стоящим врачом, разве приехал бы в это богом забытое место. Дальше — больше. Стоило им пронюхать, что я с больных денег не беру, вообще перестали меня за врача считать. Врач, который не берет с больного деньги, для людей не существует. Вот так, товарищ прокурор… — Последние слова Эльдар произнес с горячностью, никак не вязавшейся с его флегматичной натурой. Впрочем, в театрально-патетической интонации явственно сквозили нотки иронии… — Между прочим, точно так же станут говорить и думать о тебе! — после небольшой паузы уже с обычным спокойствием заключил он и сладко зевнул.

Пауза.

Резо вновь вскочил с места и подошел к окну.

— Ну и что дальше? — спрашиваю я.

— Что дальше?

Молчание.

— Ну, а дальше романтика испарилась. Бесследно. Жизнь затянула меня в свой водоворот. Я понял, что смешно сидеть в этой глухомани и думать о светлом будущем человечества.

Эльдар негромко хихикнул.

— Я выяснил ставки гонорара моего предшественника и стал брать больше. Авторитет не заставил себя долго ждать. Странная штука человеческая психология: если ты не содрал с близких больного деньги, и притом вперед, они уверены, что ты не лечишь больного, а если ты и лечишь, то из рук вон плохо. Чем больше денег ты с них сдерешь, тем спокойнее они за судьбу больного. Вот я и беру. И руки у меня уже не дрожат, и брови не хмурятся. К тому же все довольны: и больные, и их близкие, и моя теща. А твой брат вот желает мир переделать, вернуть веру людям. Люди силу уважают, друг ты мой, а в чем сегодня эта сила заключена — вы и без меня прекрасно знаете.

Эльдар посмотрел на часы.

— Уже второй пошел. А утром нам всем рано вставать… Так что, дорогой мой Резо, — продолжил Эльдар, — чем раньше ты распрощаешься со своими романтическими бреднями, чем быстрее отдашься течению жизни, чем крепче обуздаешь свои нервы, тем лучше для тебя. Да и не только для тебя, братец…

Телефонный звонок, непрерывный и долгий. Так обычно звонит районная подстанция.

— Я слушаю! — Резо нервно схватил трубку и после непродолжительной паузы молча посмотрел на Эльдара.

Эльдар понял, что звонят ему, нехотя поднялся и отобрал у Резо трубку.

— Что случилось? — не мешкая взял он быка за рога.

Лицо его помрачнело, и он снова взглянул на часы.

— Ладно. Через час, максимум через полтора я буду у вас. Уложите больного на спину и постарайтесь, чтобы он не двигался.

Эльдар медленно опустил трубку на рычаг.

— Везет, ничего не скажешь.

— Что случилось?

— Больной очень плох, инфаркт, по всему видать… А селение это у черта на куличках… И добраться до него непросто.

— Хочешь, я поеду с тобой?

— Я-то не прочь, но не советую.

— Ты с ума сошел! — заговорил молчавший Резо. — Да ты себе все печенки отобьешь, пока туда доберешься.

— Ничего страшного. Мы по дороге поболтаем. Бог знает сколько лет мы не виделись.

— Воля твоя, только, чур, потом на меня не пенять.

Микроавтобус «скорой помощи».

Шофер сидит впереди, место рядом с ним пустует. Я и Эльдар устроились в салоне, где положено лежать больному.

После первого километра мы свернули с шоссе и стали взбираться в гору.