— «Я прошу твоей любви…» — затянул Эльдар.

Тамада тут же подхватил песню.

Голос Эльдара был так же несовместим с неприятным ревом тамады, как бензин с водой.

Я уже жалел, что не выпил рог. По всему видать, до утра нам не уйти. Неловко перед другом. У него свои отношения с людьми, с деревней. «Поделом тебе!» — браню я себя и с нетерпением жду, когда мне еще раз предложат рог.

— Гитару! — вскричал Эльдар.

— Сию минуту, дорогой!

А потом длинные тосты. Один, два, три…

Потом рог…

В полуосушенном роге неприятно плещется вино. Я пью медленно, и вино бросается мне в голову. Я чувствую, как сверлят меня три пары глаз.

А потом гитара.

Пока я расправляюсь с рогом, Эльдару приносят гитару. Мне до смерти хочется перевести дух, но я воочию вижу насмешливую улыбку на губах тамады (его, кажется, зовут Серго). Нет, передохнуть невозможно. Выходит, я пошел на поводу у них. Выходит, я пьян. Впрочем, неправда, что я считаюсь с ними, я просто оберегаю престиж моего друга. Эльдар настраивает гитару и уже берет несколько аккордов. Я, наверное, зверски пьян, и гитара кажется мне настроенной идеально.

— Вот так уже получше! — с улыбкой берет у меня рог тамада.

Вино расширило сосуды. Кровь, как бы сгустившаяся в жилах, весело забурлила. Мне захотелось пить езде и еще.

Я подпеваю Эльдару. Песня вроде бы сладилась.

Поднимается шофер с носилками.

Бесчувственного директора школы кладут на носилки и торжественно выносят.

Гомерический хохот с истерическими воплями.

Тамада шествует перед носилками.

Директора школы с грехом пополам сносят во двор и прямо на носилках всовывают в машину.

— Только вы, ради бога, в дом его так не вносите, не то люди умрут со страху! — доносится взволнованный женский голос.

Второй рог. Это я сам его потребовал.

— Наполняйте! — вызывающе говорю я.

Я чувствую, как сверкают у меня глаза.

Второй идет полегче, и я перехожу алаверды к тамаде. Я даже не помню, какой я сказал тост. Еще хорошо, что тамада не спрашивает, а хоть бы и спросил, мне все равно нипочем не вспомнить.

— Да здравствуют позабытые могилы! — провозглашает тамада.

Неужели это я сказал такую глупость? Как я только мог сморозить такое?.. Но ничего не поделаешь, наверное, сказал.

— Может, ты отдохнешь, сынок? — слышу я мягкий женский голос.

Я с трудом открываю глаза. Не могу понять, где я и что со мной. Потом постепенно прихожу в себя и все вспоминаю. Эльдар спит, положив голову меж двух тарелок. Тамада храпит тут же, на полу Его прикрыли одеялом, а под голову подложили подушку.

Двор прорезали два луча света. Машина въехала во двор. Я признал в ней нашу «скорую». Кто знает, сколько рейсов совершила она, пока мы спали. Машина развернулась. Два луча метнулись вниз и высветили маленькую оду с красной черепичной крышей, скрытую деревьями.

Неожиданно свет погас, и темнота вновь поглотила красную черепицу оды.

— Может, чаю выпьете? — предложил тот же голос.

Кто-то трясет меня:

— Нодар, мы уже приехали.

Я не могу разлепить век.

— Спасите, доктор! — слышу я отчаянный женский голос.

— Что привело вас в такую рань? — это уже голос Эльдара.

— Какая там рань, я вас уже часа четыре дожидаюсь!

— Так что вам от меня нужно?

Я с трудом открываю тяжеленные веки и сразу смотрю на часы. Седьмой час утра.

Мы стоим возле больницы.

Я едва вылез из машины. Ноги подгибаются, а голова гудит.

Низенькая полная женщина лет пятидесяти слезно молит Эльдара пойти с ней к больному.

— Может, вы все-таки скажете, что с ним такое?

— Вчера он пришел выпивший, сердце у него страшно болит.

— Выпивший или пьяный?

— Пьяный, доктор!

— Сам пришел или привели?

— Привели.

— Ну и что, на что же он жалуется?

— Ворочается, стонет, бормочет что-то. Время от времени кричит и испуганно таращит глаза.

— Идите скажите, чтобы он быстрее в столовку шел. Вместе опохмелимся.

— Доктор!

— Никаких «доктор». Идите и делайте, что вам сказано.

Эльдар открыл дверцу машины.

— Садись. В больнице полный порядок. Поедем выпьем по бутылке шампанского для души.

Направляясь ко Дворцу спорта, на площади Героев я попал в пробку. Расстояние между машинами, зажавшими в тиски моего «жигуленка», было никак не больше нескольких сантиметров. Одно неловкое движение, толчок — и мгновенно врежешься в багажник впереди идущей машины, если до того никто не умудрится врезаться в твой собственный.