Элендил прочистил горло, словно собирался что-то сказать, но промолчал и просто улыбнулся. Нежно и благодарно.

Теперь мой любимый будет занят делом, и выражение неприкаянности исчезнет из его глаз. У него появятся цели, интересы, стремления, которые сделают его жизнь в Гремволе полнее и ярче. Ему ведь это нужно, я знаю, — найти себе применение. Такому, как Элендил, мало быть просто мужем королевы. Он личность, а каждой личности необходимы простор и поле для деятельности. Надеюсь, новая должность поможет моему супругу почувствовать себя полезным и значимым.

— Ну что, есть уже какие-нибудь предложения? Как будем облегчать жизнь мужчин-дроу?

— Не надо мужчинам в Гремволе никаких дополнительных прав, — проворчал Малаггар, переваривая услышанное. —Если ты умный и правильно ведешь себя с женой, то все у тебя будет хорошо. А если дурак и не можешь найти подход к супруге, то кто в этом виноват? Вот я абсолютно счастлив с Визаррой. Не надо меня ни от чего и ни от кого защищать. И права мне ваши не нужны. У меня все отлично.

— Это потому, что тебе повезло, — мягко возразил Элен. — Жена тебя любит. Поэтому ты счастлив. А надо сделать так, чтобы счастливы были все, а не только те, кому улыбнулась удача.

Малаггар упрямо насупился, видимо, считая свою благополучную жизнь личной заслугой.

— Неужели нет ни одного закона, который ты хотел бы принять? — спросила я с удивлением.

Дроу задумался. Он думал долго, а потом просиял.

— Хочу! — воскликнул Малаггар возбужденно. — Хочу принять закон, по которому у эльфийки может быть только один супруг.

— Отличный закон, — смущенно кашлянул в кулак Элендил. — Целиком и полностью поддерживаю.

Вот же собственники-ревнивцы!

— Значит, решено, — рассмеялась я. — С этого момента выходить замуж в Гремволе можно только один-единственный раз. Довольны?

Судя по широким улыбкам моих советников — более чем.

* * *

Лейна оказалась еще более жесткой королевой, чем ее мать. Ее боялись сильнее, чем когда-то Ильфриду Гремволскую, ибо Лейна все и обо всех знала. Ходили слухи, что у новой правительницы повсюду глаза и уши, что она владеет какой-то особой зловещей магией. В конце концов, в день коронации ее благословила сама Великая Паучиха.

Несмотря на свою неопытность, Лейна очень быстро взяла всех в оборот. Первое время властная мать пыталась превратить ее в свою послушную марионетку, но обломала зубы. Мягко, но непреклонно Лейна поставила бывшую королеву на место, и с тех пор ни у кого не было сомнений: перед ними настоящая правительница, именно такая, какая нужна Гремволу.

Что касается Элендила, его проблемы власти и политики не тревожили. Другие заботы перетянули на себя внимание лесонвилльского принца.

Две маленькие вопящие заботы.

— Чего тебе? — После долгого настойчивого стука Малаггар таки открыл ему дверь и тут же скривился от синхронного крика двух младенцев.

— Я не знаю, что делать! — с порога зашептал Элендил, бледный и с темными кругами под веками. В каждой его руке было по свертку, и оба этих свертка истошно орали. — Они всю ночь ревут не переставая. То вместе, то по очереди. Помоги! У тебя есть опыт. Как их успокоить?

С умным видом Малаггар наклонился к одному из спеленатых малышей, к этому маленькому источнику большого шума, и деловитым тоном сказал:

— У них режутся зубы.

— Зубы? — засомневался Элендил, но все равно полез сыну в рот осматривать десны. — Они родились месяц назад. Не рановато ли?

— Для зубов никогда не рано, — наставительно заявил Малаггар. — Думаешь, удобно есть без зубов? А пеленки ты проверял?

— Сухие. Но я их все равно сменил. На всякий случай.

— Зачем ты менял пеленки, если они сухие?

— Я был в отчаянии!

Некоторое время мужчины слушали незатихающий детский плач, затем Малаггар заговорил снова:

— А мать их где?

— Спит. Лейна устала. Я обещал присмотреть за двойняшками. Не могу же я нарушить обещание.

С высоты своего отцовского опыта Малаггар осуждающе поцокал языком:

— К целителям ходил?

— Конечно. Уже пять раз. К разным!

— Песни им пел?

— Целителям?

— Детям своим, болван.

— Пел, танцевал, стихи читал.

Вздохнув, дроу крепко задумался и спустя минуту напряженного молчания изрек:

— Помнится, как-то раз Тьерра орала целые сутки. Я чуть с ума не сошел.