– - Я тебя сразу приметила, как ты к шефу первый раз занырнул. Симпатичный, думаю, парень. И с кулаками. Где мозоли-то набил?

– - В этом... интернате... Еще до зоны. Мы...

Она мягко, по-кошачьи положила ему руки на плечи. Кожа на лице через минуту должна была лопнуть от жара.

– - У тебя что, никогда никого не было?
– - с сочувствием спросила она и разрешила притянуть себя ближе.

Зачем ладони сделали это, Санька не знал. От его губ до ее губ осталось меньше пяти сантиметров, в глазах мутно стояло ее лицо, и он почему-то перестал ощущать дымный запах из ее рта. Оттуда шел сладкий, ни разу до того не пробованный им аромат. От него кружило голову, будто от плохой водки.

– - Ты того... ну, это... красивая, -- еле выдавил он.
– - Я тебя...
– И впился онемевшим ртом в ее губы.

Сталь под ладонями сразу расплавилась, превратилась во что-то мягкое, плюшевое. Указательный палец правой руки ощутил под собой замок-"молнию" и медленно, будто боясь того, что сам замок это заметит, расстегнул его.

Она оторвала губы, хрипло, со стоном выдохнула:

– - Я хочу тебя. По... пошли в ту комнату... Я...

– - Па-а-апрошу па-а-астаронних па-а-а-кинуть па-а-амещение!
– - рухнул на низ сверху чей-то властный голос.

Руки Венеры испуганно слетели с его плеч. Она с вызовом повернулась в сторону, откуда прозвучал голос. Ветер из ее глаз понесся туда, и Санька впервые ощутил, как дрогнули, стали остывать щеки. По ним словно бы водили льдом.

– - Тебе что надо, дядя?!
– - спросила Венера невысокого лысенького мужичка.

– - А то, милаша, что здесь сейчас будет клип сниматься. Артисты уже приехали.

Подтверждая слова мужичка, в павильон ввалилась ватага длинноволосых, под ковбоев разодетых парней. У них были настолько одинаковые лица, что казалось, будто вошел один человек, а все остальные -- это его отражения в зеркалах.

– - Привет тухлым попсушникам!
– - прокричал идущий первым.

– - Нет жизни без "металла"!
– - поддержал его второй.

– - Пиву -- да! Сладким соплям -- нет!
– - заглушил их басом третий.

Отражения в зеркале умели говорить.

– - Застегни!
– - спиной повернулась к Саньке Венера.

Замок прожужжал очень громко. Странно, когда он его расстегивал, то даже не услышал.

Глава семнадцатая

НА ЗВЕЗД ТОЖЕ НАПАДАЮТ

В холле можно было ослепнуть от яркого света. Хотя в люстрах горели обыкновенные сорокаваттные лампочки. Но по паркету прогуливались такие знаменитости, что Саньке чудилось, будто свет струится и от них.

Вдоль сидений, стоящих под огромными зеркалами, необычной, подпрыгивающей походкой сновал туда-сюда Валерий Леонтьев. Седина в его курчавых волосах смотрелась странно. Санька никогда не видел седых певцов. Ему представлялось, что солисты вообще не стареют. Побоку от Леонтьева перемещался, стараясь не терять дистанции, Володя Пресняков и что-то упорно доказывал ветерану сцены. То, что на нем было одето, не поддавалось описанию. Наверное, лишь он один в мире мог напялить на себя что-то среднее между младенческой распашонкой и монашеской накидкой. Вечная щетина на его щеках выглядела паутиной, которую он когда-то зацепил на бегу и забыл стереть.

Аркадий не появлялся, и Санька совершенно не знал, что ему тут делать. Где-то совсем рядом, за стеной, сотнями голосов гудел концертный зал Кремлевского Дворца съездов, и от одной мысли, что и ему, возможно, придется когда-нибудь выйти отсюда на сцену и ощутить скрестившиеся на тебе сотни глаз, у Саньки повлажнели ладони и стало по-горячечному сухо во рту.

У входа в коридор гримуборных стоял квадратный телохранитель в расстегнутом сером пиджаке. Черная рация в его руке маятником раскачивалась вдоль туловища. Рядом с Лосем он бы, конечно, смотрелся хлипко, но здесь, где большинство певцов оказалось совсем не героического роста, он возвышался скалой.

Из-за его спины, из таинственного, недоступного Саньке коридора, вышел черноволосый парень баскетбольного роста. Его круглое смуглое лицо выглядело заспанным, а седина в пышных волосах смотрелась еще более странно, чем у Леонтьева.

Сбоку вынырнул, будто овеществился из желтого воздуха, Аркадий. Его лысина, серьга, рубаха были все того же, желтого цвета, подчеркивая, что он и вправду ниоткуда не приходил, а возник прямо в холле из молекул воздуха.

– - Тусуешься?
– - стрельнул он глазами по фигурам и сразу замер.
– Филипп, здравствуй!
– - бросился он с выставленной острием кистью в сторону высокого парня.
– - Как Алла? Все о'кей? Ну, я рад за тебя!.. Саша, иди сюда! Познакомься, это -- Киркоров...

Мог бы и не называть фамилию. Санька и так узнал того, кого не узнать невозможно.

– - А это -- Весенин, -- пнул его в бок Аркадий.
– - Новый солист "Мышьяка"...

– - Ты опять в "Мышьяк" вернулся?
– - удивился Киркоров.

Лицо у него оставалось все таким же сонным. Он и спрашивал так, будто из дремы не мог понять, кто же его растормошил.

– - Продюсер попросил, Филипп. Ты же знаешь, я незаменим, если нужно кого раскрутить.

– - Знаю.

– - Ты сегодня на сцену выходишь?