– - Да, последним.

– - Ну, правильно! Самый сладкий кусок на десерт... Ну, вы тут потусуйтесь, а я кое-какие дела порешаю...

Он снова локтем пнул Саньку в бок и исчез, будто растворился в желтом воздухе холла. От наваждения стало как-то не по себе, но когда между колоннами мелькнула рубашка Аркадия, похожая на огромную яичницу, Санька подуспокоился и даже что-то сказал.

– - Нет, под фонограмму, -- ответил Киркоров.

Значит, Санька спросил, живьем ли поют. Неужели и "звезды" давили пальцами на кнопку микрофона.

– - А почему?
– - удивился он.

– - Запись для телевидения. Живой звук не идет. Не то звучание. В "кремлевке" вообще плохая акустика. Пойдем присядем...

Сонливость никак не выветривалась из его голоса. Саньке стало жаль певца, и он, сев рядом с ним на длинную скамью, обитую дерматином, подумал, что мало хорошего в жизни артиста, если он так устает.

– - Привет, Филя!
– - возник перед ними крепыш с зачехленной гитарой под мышкой.

Киркоров протянул крупную вялую кисть и вскрикнул от рукопожатия:

– - Больно же!

– - А ты качайся на тренажерах...

Он живчиком нырнул в коридор гримуборных, и телохранитель даже не моргнул бровью.

– - Кто это?
– - спросил Санька.

– - Солист "Любэ", -- с жалостью поглаживая кисть, ответил Киркоров.

– - Так у них же этот... широкоплечий такой в солистах... как его...

– - Расторгуев... А этот -- соло-гитара. Мы вместе в "гнесинке" учились...

– - А-а...

– - Слушай, где тебя вчера носило?!
– - выкрикнул в сторону холла Киркоров.

Переход от полудремы к резкости, на которую способны только спорящие итальянцы, удивил Саньку. Он с интересом посмотрел на приближающуюся к ним женщину и подумал, что у него что-то со зрением.

На ее голове, плотно, как-то по-арабски обмотанной шелковым белым шарфом, был заметен только нос. От правой ноздри куда-то под косынку, скорее всего к уху, тянулась золотая цепочка. Левой рукой женщина до побелевших костяшек пальцев обжимала за горлышко бутылку коньяка. Такого дорого сорта еще никогда не видел обеденный стол группы "Мышьяк".

– - Лолита, мы тебя два часа вчера искали!
– - не гася в себе горячности, выкрикнул Киркоров.
– - Ты что, издеваешься?!

– - Филиппчик, милый, извини, -- еле прошептала она сухими губами.

– - Я вчера так надралась, что вообще отключилась. Ты меня больше

ни о чем не спрашивай. Я пока не восстановлюсь, ничего не пойму.

Она проткнула воздух вверх-вниз бутылкой. Таким движением бармен взбалтывает коктейль за стойкой.

– - Ладно, иди.

Судя по тону голоса, Киркоров опять впадал в полусонное состояние.

Лолита медленно уплыла в коридор гримуборных, а в холле началось странное действо. Из-за угла, со стороны черного входа, в царство света вошли два коротко, под качков, остриженных здоровяка в распахнутых на груди коричневых кожаных куртках, остановились, широко расставив ноги, и мутными взглядами начали процеживать зал. Когда их глаза-сканеры отыскали у стены Саньку, лица здоровяков напряглись. Возникло ощущение, что в их головах-компьютерах собраны сведения на всех людей земли, и теперь они отыскивали по форме носа, глаз, ушей, подбородка, лба данные на странного посетителя холла. Санька непонятно отчего улыбнулся, и у здоровяков ослабла ярость во взглядах. Возможно, их успокоило, что рядом с незнакомцем сидел Киркоров.

Правый из охранников поднес к губам рацию, и тут же из-за угла вылетели, точно их вынесло оттуда ураганным порывом ветра, три человека. Двое из них были близнецами здоровяков: коротко остриженные головы, распахнутые на груди коричневые кожаные куртки, черные брикеты раций в кулачищах. Между ними порывисто шел Иосиф Кобзон. В длинном, то ли черном, то ли темно-синем, пальто до пят он был скорее похож на банкира, чем на певца.

Когда они со скоростью курьерского поезда вонзились в коридор гримуборных, один из четырех телохранителей, окаменев, остался у двери. Он оказался одного роста с уже стоящим там парнем и оттого как-то сразу потерял значимость. Он стоял, упрямо не снимая куртку, и Санька подумал, что, видимо, ему платят больше, чем парню в костюме, раз он готов обливаться потом в жарком холле.

– - А разве Кобзон не закончил выступать?
– - удивленно спросил Санька.

– - Звезды в отставку не уходят, -- ответил Киркоров и тут же вскочил.

Слева, со стороны прохода к сцене, в холл ворвались девчонки. Их было не меньше десяти. А может, и всего пять-шесть. Но они так визжали, кричали и хлопали в ладоши, что казалось, что в холл прорвалось два-три класса средней школы.

– - Вот он!
– - заорала самая маленькая из них.

Ее лицо горело под цвет волос на голове. Она показала пальцем на Киркорова, и фанатки, подчиняясь этому крохотному, с красной капелькой лака на ногте, пальчику, лавиной нахлынули и на Саньку, и на Киркорова.