В нем было все так же сыро и по-туалетному вонюче. Взгляд зацепился за правую стену, и только сейчас Санька разглядел потек на ней. Здесь и вправду был туалет. Импровизированный. Парень в серой майке сходил по-малому и облегченно ушел по своим делам.

Санька улыбнулся собственной глупой недоверчивости и пошел к бойлерной. Ноги после второго за день забега казались полыми изнутри. У бетонного куба бойлерной стоял рядом с Андреем мужик в тельняшке и старательно озирался. Его голова перестала двигаться только когда он увидел Саньку.

– - Ну чо, корефан, открываем?
– - еще издалека крикнул мужик Саньке и посмотрел на его руки.

Его лицо стало чуть скучнее, чем до этого.

– - У Саньки слово -- закон, -- защитил его Андрей.
– - Сказал -бутылка, значит будет бутылка... Как вскроем...

– - Ага, вскроем, гад!

Мужик не глядя вогнал рыжий ключ в верхний замок, неожиданно легко провернул его, и массивная, в палец толщиной, дужка с щелчком выскочила из проржавевшего замка.

– - Один ноль, -- объявил мужик и облизнул губы.

Нижний замок выглядел поновее, но ключу поддался с трудом. Видимо, у замков, как и у людей, внешность очень обманчива.

– - Два ноль, -- назвал победный счет мужик и снова облизнул губы.

– - Я сам, -- облапил ржавую ручку двери Санька и потянул ее к себе.

Дверь открылась, не издав ни звука. Значит, обманчивая внешность была не только у людей и замков, но и у дверей. Хотя, возможно, этот закон действовал только в Приморске.

Санька невольно скользнул взглядом по петлям и с удивлением обнаружил на их ржавой бугристой поверхности маслянистый блеск. Кому-то очень не хотелось, чтобы двери открывались с пением и хрипом.

Прямо перед Санькой еще одной стеной дыбились поставленные друг на дружку банки с краской. Справа ободранным стволом дерева торчала труба. Под ладонью она была теплой, но теплой явно не от воды, а от духоты, скопившейся в бойлерной.

Между банками и трубой чернел проход вглубь. По пыли, усеявшей пол густым серым порошком, тянулись две полосы, а по полосам и слева-справа от них -- еще чьи-то следы.

– - Ни хрена себе!
– - громко объявил мужик. Из-за плеча Саньки он в полутьме рассмотрел то, что не видели ни Санька, ни Андрей. И только после вскрика, словно он обладал силой вспышки, в дальнем, самом темном углу бойлерной проступили бледные босые ступни, а потом -- дальше и дальше -ноги в густой россыпи черных волос, плавки, впалый живот, ребра, тощая грудь с татуировкой гитары, плечи с красными полосами, тянущимися из-под мышек, кадыкастая шея и лишь после них -- лицо. Оно было незнакомым.

С тревогой, обжавшей сердце жесткими, неприятными пальчиками, Санька сделал еще пару шагов, нагнулся к лицу и чуть не отшатнулся. На лице неожиданно прорезались глаза. Наверное, они были закрыты до этого, потому что даже сейчас оставались какими-то сонно-пьяными.

– - Эразм!
– - первым узнал Андрей.

Санька хотел ему верить, но не мог. Он еще ни разу не видел Эразма в плавках. Вчера, когда гитарист, помывшись, скользнул под простыню, Санька распаковывал свой чемодан и на его бодрые вскрики не обернулся. Но он видел его лицо. А то, что видел, отличалось от того, что смотрело сейчас на трех мужиков стеклянными глазами.

– - У него, гад, рот и уши скотчем заклеены, -- первым догадался ветеран гостиницы.
– - Как баул. Мы когда из Турции, гад, товар гоним, то тоже так заклеиваем...

– - Понесли его на воздух, -- приказал Санька.

– - А кто это?
– - не понял мужик.

– - Знакомый наш.

– - А как он, гад, сюда-то?

– - Бери за ноги!
– - крикнул Андрей.

Руки мужика покорно нырнули к ступням Эразма.

На улице, под слепящими лучами солнца худой гитарист показался еще худее. Его уложили на траву, развязали ноги, руки, отлепили скотч с ушей. Кусок на губах поддавался с трудом. Когда и он с хрустом сполз с небритой кожи, Санька приготовился к ругани, но губы, еле пошевелившись, ничего из-под себя не выпустили.

– - Бухой он, что ли?
– - предложил свой вариант объяснения мужик в тельняшке.

– - Не знаю, -- огрызнулся Санька.
– - Понесли его в номер!

_ Глава восьмая

СОВЕТ В ФИЛЯХ, ИЛИ СДАЧА ПРИМОРСКА ВРАГАМ

Только через несколько минут Эразм вспомнил, что он может говорить.

– - Уж-же это... ут-тро?
– - спросил он и попытался сесть на кровати.
– У-у, е-мое!.. Тошниловка какая!.. Мы это... пили, что ли, вчера?

– - Ты где ночью был?
– - со строгостью менеджера спросил Андрей.

Поиск закончился и права старшего в группе, временно отданные Саньке, возвратились к нему.

– - Кто был?
– - сделал удивленное лицо Эразм.

Вместо удивления получилась брезгливая гримаса.

– - Ну, не я же!

– - Я это... спал.

Голову кружило, будто в детстве на карусели. Слова получались какими-то круглыми, похожими на детские воздушные шарики. Эразм произносил их, и ветер тут же уносил слова, вычеркивал из памяти. Да и произносил он как-то странно, словно вновь учился говорить.