А ведь у них могло всё сложиться. Они оба постоянно рисковали, будучи в «Ястребах», но уж кто, а Мэй не заслужила такой смерти. И вот…

Анчар допил остаток бурбона из бутылки и положил её в коробку к остальным вещам. Пусть подавятся всем этим.

— Готов? — в комнату заглянул Шам.

Вид у него был мрачный: недельная щетина, не успевшая зажить рана через всё лицо, красные глаза. Анчар выглядел явно хуже, пусть и не мог знать этого точно — он даже не помнил, когда последний раз смотрелся в зеркало. Наверное, ещё до гибели Кадри и Мэй. В другой жизни.

Анчар молча отнёс коробку с вещами в инвентарную на нулевом этаже, приложил указательный палец подушечкой к планшету, тем самым подтверждая сдачу служебных вещей, и вернулся за курткой.

— Эй! — Шам всё ещё стоял там же. — Меня послушай!

— Я тебя за три года наслушался.

— Послушай, Анч, я понимаю, в каком дерьмовым ты положении. В каком дерьмовом положении мы все.

— Продолжай держать в курсе, капитан. Или к тебе теперь обращаться майор Шам?

— Хуйню не неси, — он одёрнул его за плечо. — Я тебя не осуждаю, Анч. Я и сам готов уйти в запой. Только об одном прошу. Сейчас мы все возьмём паузу, переживём и пережуём эту боль. Нажрёмся до зелёных соплей, почтим память тех, кто не с нами. Посидим на седативных, примем новую реальность. Но пройдёт месяц, и тогда — ты слышишь?! — вернёмся к работе. Устроимся в убойный отдел восемьдесят седьмого участка, покажем этим соплякам, как надо работать. Будем в пять вечера освобождаться, и лишь иногда подрываться на экстренные выезды. Криогена подтянем, Наага устроим внештатным декером. Арканиус в качестве босса нам теперь не нужен, будем сами себе начальство. Я майором, ты капитаном. Нормально всё будет, слышишь?

— Нормально? — Анчар уточнил это спокойно, словно действительно хотел получить простой ответ, однако его тут же понесло: — Нормально — херня, Шам. Я всегда делал всё нормально. Когда умерла бабушка, единственный родной мне человек, я не скурвился во дворах четвёртого Кластера, оставшись без крыши над головой. Когда смог показать себя легавым и зарекомендовал свои навыки, тоже делал всё нормально. Я прошёл подготовку в «Ястребы», и все тогда говорили, что это не просто нормально, а пиздец как охуенно. Я начал встречаться с Мэй и…

— Не начинай по новой, Анчар. Я знаю, о чём ты меня спросишь. И нет, я, чёрт возьми, не знаю, почему так происходит. Она не заслужила этого, как никто другой. Она была цветочком. Кадри не заслужил. И остальные. Но так происходит. Делаешь всё правильно, стараешься как лучше, веришь в чистоту этого уёбищно-блядского мира — и огребаешь по полной. Я не предлагаю забыть всё это, Анчар. И всё же так всегда: что-то кончается, что-то начинается. Ты молодой, ты справишься. Ради всех ребят. Делай что знаешь, но вовремя остановись. Иначе ты к херам сопьёшься и сгоришь.

— А ты не сопьёшься?

— Нет. — Шам пронзительно посмотрел ему в глаза. — Всегда нужно двигаться дальше. Однажды мы отомстим за них, даю тебе слово. Так что вбей себе в башку, что я буду тебя ждать. Они бы не хотели, чтобы мы…

— Их нет, Шам. А я есть. Это мне теперь страдать. И только я буду решать, каким образом мне этим заниматься.

Пока лифт поднимал их с Бойлом на семьдесят седьмой этаж, Анчар предвкушал, как швырнёт на диван пальто, как наберёт в стакан виски со льдом и ненадолго выбросит все мысли из головы. Плану помешали трое студентов, ожидающие детектива в холле. Или не помешали?

— Что у вас? — бросил он им, не останавливаясь.

— Детектив Крой, у нас… важное. Очень важное. Насчёт Лары Нэвё.

— За мной.

Кристина перед уходом не убралась. Бутылка вчерашнего виски так и валялась на ковре. И ладно бы, если дело только в ней. По сторонам от стола валялись многие другие вещи, что вчера были экстренно сброшены со стола. На самом столе остался лишь лифчик, который Кристина по какой-то причине не надела. Может, в порыве страсти он сломал застёжку?

— Прошу прощения за творческий беспорядок, — сказал он ребятам, дополняя этот бардак брошенным на диван пальто. — Берите стулья. — Он указал на парочку стульев, дремлющих в углу комнаты. — Говорите.

Анчар включил кофемашину, сам сел за своё кресло. Затем сгрёб со стола лифчик и убрал его в один из ящичков.

— В общем… — начал один и его тут же перебил второй:

— Нам пришло письмо от Лары.

— Сегодня ночью, — добавил третий.

— Что за письмо?

— Бумажное. Мы… дело в том, что раньше мы часто играли с ней в настолки. В одной из них периодически приходилось делать записи на бумаге.

— И вот нас испугало, — поддержал его второй, — что почерк действительно её.