— И я тебя люблю.

Она закончила звонок, остановилась у стола секретаря.

Эйприл оторвалась от своей уборки, которую она всегда устраивала в конце дня.

— Судя по румянцу на лице, это был Конор?

Лицо Луизы вспыхнуло.

— Да.

— Не смущайся, — Эйприл обмахивала себя. — Радуйся. Твой мужчина такой горячий, что может обратить вспять менопаузу.

— Он такой, — Луиза рассмеялась.

Она не могла отрицать правды этих возмутительных слов. Конор Салливан был двухметровым и мускулистым сексуальным мужчиной. Его черные волосы постоянно нужно было стричь, и он по привычке забывал побриться, а его бирюзовые глаза могли понизить IQ Луизы на двадцать очков одним взглядом. Но лучше всего в нем было то, что, хоть он выглядел как грозный парень, он был самым милым мужчиной из всех, кого она знала.

— И раз ты такая счастливая в понедельник, новое приобретение не разочаровало? — Эйприл тряхнула короткими рыжими волосами.

— Оно идеальное.

Эйприл выключила компьютер.

— Ты все еще собираешься к своему отцу сегодня?

— Да. Это будет первый ужин в его новом доме.

— Он умеет готовить? — спросила Эйприл, быстро хлопая ресницами, не скрывая интерес к овдовевшему отцу Луизы. К сожалению, Уорд Хэнкок, известный во всем мире эксперт по обычаям погребения викингов, не замечал ничего, что не было тысячелетним.

— Да. Он не гурман, но становится лучше, — Луиза взглянула на часы. — Уже пять? Мне лучше выдвигаться.

— Передашь это своему отцу? — Эйприл повернулась к подставке за столом и подняла длинную картонную коробку. — Это принесли ему днем.

— Конечно, — Луиза взглянула на ярлык ночной доставки. Было адресовано Уорду через меня, а обратный адрес был местным. — Странно, что посылка пришла сюда.

Ее отец часто бывал в музее, но помогал по своему желанию и неофициально.

— Кто — то мог встретить вас обоих на наших мероприятиях в январе. Наверное, послали тебе, потому что ты есть на сайте музея, а он — нет, — Эйприл вытащила свою сумочку из нижнего выдвижного ящика стола. — Я тоже пойду. Если не хочешь, чтобы я доставила посылку твоему отцу сама… — она пошевелила подкрашенными рыжими бровями.

Луиза рассмеялась. Она хотела сказать «да», чтобы отвлечь папу от его образа рассеянного профессора. Но он вряд ли был готов к Эйприл.

— Нет. Спасибо. До завтра.

— Хорошей ночи, — Эйприл сняла с крючка у двери свое пальто длиной до колен. — Конор тебя забирает?

— Нет.

Эйприл взглянула на нее, застегивая пальто.

— Пора вернуться в норму, — Луизе нужен был привычный ритм жизни. И темнело уже позже, так что она могла попасть домой дотемна.

— Не меня нужно убеждать.

— Знаю.

После нападения Конор перегибал с ее защитой.

Эйприл перебросила край оранжевого шарфа через плечо.

— Удачи. К концу недели обещали снег. Не замерзни.

— И ты, — Луиза забрала свой пуховик и закрыла свой кабинет. Она отнесла коробку в фойе, остановилась у выхода, чтобы вытащить перчатки из карманов. Она толкнула стеклянную дверь и вышла к холодному ветру. Хоть она выросла в Мейне, холод в Филадельфии ощущался сильнее.

Она горбилась от ветра, терзающего 19–ю улицу. После десяти минут ходьбы ее щеки замерзли, а ноги онемели. Она остановилась у своего дома и поднялась на лифте до своей квартиры. Внутри ее встретила Кирра, спасенный питбуль, комок энтузиазма. С купированными хвостом и ушами, телом в шрамах собака выглядела немного страшно, но была как ребенок.

Кирра была ее первым питомцем, но Луиза не могла представить жизнь без мохнатой подруги. Конор отдал ей собаку, чтобы она расслабилась, попросив посидеть с ней пару дней. Хитрец. Но она привыкла к Кирре и была рада оставить ее. Она не думала раньше, что так сильно полюбит животное.

Луиза бросила пуховик на стул на кухне и потерла ее темно — серую шерстку.

— Тебе, наверное, нужно наружу. Дай — ка я переоденусь. Я быстро, — Луиза надела одежду теплее, добавила вязаную шапку, а потом нарядила Кирру в ее красный плащик и спустилась на лифте на первый этаж. Неся коробку, она наклонилась от ветра, когда они с Киррой покинули белое фойе. Они пересекли улицу и прошли в парк. Площадь Риттенхаус была организованным зеленым пространством размером с район города. Диагональные дорожки соединялись на площадке в центре.

Собака нюхала снег, искала идеальное место, чтобы пописать. Луиза ощутила спиной взгляд. Она развернулась по кругу. Почти полшестого, солнце пропало за высотками, оставив части площади в тени. Дорожки были очищены, но тонкий слой снега и льда покрывал статуи и кусты. Пешеходы спешили мимо, пряча руки в карманах, подняв плечи от холода, старались скорее добраться, куда нужно. Все казалось нормальным.

Луиза взглянула на собаку. Кирра тоже это ощутила. Она смотрела на тьму за зеркальным бассейном. Может, там была другая собака. Конор подозревал, что Кирру использовали в собачьих боях. Она нервничала возле неизвестных собак.

«Нечего переживать. Это воображение».

Но ее похищение оставило след, и волоски на шее продолжали дрожать.

Она ускорилась, вышла из парка на другой стороне.

Оставив тени площади Риттенхаус позади, она пошла к улице отца из кирпичных домов 1800–х годов. Когда она поднялась по мраморным ступенькам к его блестящей черной входной двери и позвонила, она дрожала, щеки пылали от холода.

Дверь открылась, и Уорд широко улыбнулся, забрав у нее коробку и впустив в прихожую.