Но Могутный Парниша и господин Шоллер вызывали у кирмианки некоторую робость, она не представляла как нужно вести разговор с разбойниками, которые вот-вот начнут требовать денег. Однако, с иронией подумала она, зато уж точно никто из этой парочки явно не обуян стремлением брачного соития с ней, так что лоя зря переживал. Сонный ленивый детина и сморщенный перемолотый жизнью беззубый одноногий калека с неряшливой бородой и безумными глазами определенно не помышляли о всяких фривольных глупостях.

– Нет не из цирка, – выдавила наконец из себя девушка.

– Не из цирка? – Словно бы удивился Шоллер. – Ну тогда наверно от Палаты улепетываете. Ограбили небось кого, вон торбы-то как пухнут. Кого взяли то, купчишку или чинушу-сквалыгу?

– Мы не от кого не улепетываем, – замороженным голосом ответила девушка, веселый напор пожилого разбойника сбивал её с толку.

– Ну тогда ладно. А о цирке ты кстати подумай. Ведь вы кирмианки, говорят, страсть какие все гибкие и ловкие, вас же вроде с самого детства какой-то там жуткой гимнастикой мучат. А смотреть на то как ты изгибаешься, хоть ты и косоглазая, думаю одно удовольствие. Слышь, Могила, – Шоллер чувствительно пихнул молодого человека локтем в бок, – ты присмотрись к девахе-то. Она хоть и щупленькая, а явно внутри огонёк. Говорят это они только с виду такие тихие, а как дойдет до дела так любую портовую шлюху Галзы за пояс заткнут. Может и женишься еще. – И Шоллер совершенно добродушно засмеялся.

Минлу же окончательно потерялась, не понимая как ей держать себя с этим словоохотливым стариком. И неужели правда, что у его молодого товарища такое жуткое прозвище? Или это опять какая-то шутка. Кроме того, и ей самой это было странно, не смотря на то что этот Шоллер говорил о ней столь пренебрежительно и даже оскорбительно, она не испытывала к нему обиды или злости. И еще ей подумалось о том, что пожалуй она слишком рано отказала этим двоим в стремлении ко всяким фривольным глупостям. Впрочем, такие мысли по отношению к этой парочке вызывали у неё скорее смех, чем страх.

– А кличут-то тебя как, горе ты моё луковое? – Поинтересовался калека.

– Минлу, – ответила девушка и только секунду спустя с сожалением опомнилась: она же хотела скрывать своё настоящее имя при встречах со случайными, не вызывающими доверия людьми. А уж тем более от этих гроанбургских лиходеев.

– Ах какое имечко, – восхитился Шоллер, – гладкое и сладкое как виноградина. Ну что, Могила, теперь то уж точно женишься?

– Еще чего, – буркнул молодой человек, – она же дикарка. Они же руки и лицо своей мочой моют. Кроме того у кирмианских женщин растут усы. И еще они пьют кровь лошадей и едят собак. Она и эту-то псину небось таскает за собой как кусок мяса на ногах.

Шоллер снова добродушно засмеялся, глядя на девушку.

– Ты поаккуратней, Могила, а то вишь какой у девчонки злой взгляд и длинный меч. Враз тебе что-нибудь отрежет. Отрежешь?

– На глупые слова меч не обнажают, – холодно ответила Минлу и храбро посмотрела на Могутного Парнишу. Но тот, задумчиво глядя куда-то в лес, почесал грудь и кажется вообще не услышал того что сказала девушка.

– Можно его погладить? – Спросил пожилой разбойник, указывая на огромного пса. – Голову не откусит?

Минлу пожала плечами:

– Может и откусит, если что-нибудь не понравится.

Однако Шоллер, ничуть не обескураженный, проковылял к собаке и с некоторым трудом опустился рядом с ней на обрубок левой ноги. Отложив дубину-костыль, он принялся обеими руками активно трепать Кита за шею и щеки. При этом физиономия разбойника находилась в каких-нибудь 15 сантиметрах от черной пасти с жуткими белыми клыками.

– Ух ты, образина мохнатая, – радостно и почти ласково приговаривал пожилой разбойник. – Чудище ушастое. Во морда какая! Зверюга! Надвое перекусит и не заметит.

Минлу взирала на это с удивлением. То ли Шоллер был безумно отважным, то ли просто безумным. Ведь ему не могло быть известно, что Кит разумен и совершенно безопасен для него. Перед Шоллером был хищный кровожадный зверь, способный в любой момент вцепиться разбойнику в лицо. Однако было забавно наблюдать как терпеливо и смиренно Кит сносит растягивания щек, поглаживания между ушами, похлопывания по шее и прочее. Правда Шоллер с недоумением обнаружил, что шкура пса практически не поддается отделению от плоти, лишь слегка позволяя себя сминать и сморщивать, и её практически невозможно было собрать в кулак, скажем на загривке, как у большинства собак. Но разбойник не придал этому никакого значения.

– Ну а куда так спешите, что по тракту не пошли? – Оставив наконец Кита в покое и с усилием поднявшись с земли, спросил Шоллер.

Тем временем Кит, словно бы вдруг увлекшись чем-то в траве, прошел вперед, обогнул разбойников и оказался у них за спиной. Гроанбуржцы, в отличии от Минлу, не обратили на этот маневр никакого внимания. Девушка же вдруг ощутила прилив уверенности. У неё даже мелькнула задиристая мысль, что вообще-то они могут с легкостью прихлопнуть эту парочку. Правда Талгаро по дороге сюда успел им кое-что поведать о тактике разбойников, в том числе и то, что отряд взимающий «дорожный налог» обычно состоит из 12-15 человек и основная часть его скрывается в лесу. И хотя мысль о конфронтации тут же улетучилась, ответила она сравнительно дерзко: