— Да? Чего же?

— Юбки.

Машка рассмеялась.

— Ну извините, это ваша вина, вы не дали мне собрать чемоданы для поездки с вами на отдых.

Вот вроде шутка удалась, и она улыбается, а меня опять царапает чувство вины за то, что похитил. Надо срочно возвращать ее и возвращаться самому. Не могу больше здесь сидеть в неизвестности. Вернусь в столицу и буду действовать активнее. Что толку сидеть в этом захолустье и не иметь возможности даже просто обсудить дальнейшие действия, хотя бы по телефону.

Решено. Завтра позвоню Соколовскому и Воронцову, чтобы разведать обстановку. Если все плохо, пусть приезжают и забирают Машу, если более менее — сам отвезу ее назад.

Пока все это проносилось в голове, взял ее за руку и подвел к накрытому столу, усаживая и проводя ладонями по плечам. Не устоял и прижался к оголенной шейке сзади, заметив собственный засос. Мозг опять поплыл, и я с трудом оторвался. Нет, не торопиться… всё будет, но позже… и так лишил девочку нормального конфетно- букетного периода… пусть хоть свидания остануться. Даже если они такие своеобразные…

И все же мне стоило невероятных усилий не прикасаться к ней. Рука то и дело тянулась то к ее тонким пальчикам, то к завлекательной прядке, чтобы заправить ее за ушко, то к губам, убрать крошку… мне хотелось иметь с ней контакт постоянно. Что, вообще-то, мне не свойственно в обычных обстоятельствах… даже находясь в отношениях с девушками, я никогда особо не стремился к полному тактильному погружению.

— Никита, слушай… — начала она, но вдруг прервала сама себя, — стоп! Никита… а сейчас-то ты мне можешь назвать свое настоящее имя? Ну… мы же теперь чуть-чуть ближе, да? Я имею право знать…

Вот же козявка хитрая… ладно, многое изменилось, и она абсолютно права.

— Маш… да я давно тебе его назвал, ну… Никита я. Разве так легко бы смог реагировать на чужое имя? Просто было забавно наблюдать твою реакцию.

Маша отреагировала чересчур восторженно. К чему бы это? Ну Никита и Никита… фамилию не скажу… знаю ее журналистскую натуру — начнет еще выяснять информацию обо мне и не дай бог, ее за этим поймают…

— Ты — Никита? Боже… это невероятно!

— Почему же? Я, между прочим, давно заподозрил, что ты — ведьма. Околдовала меня… Правда же? Открой тайну. Как ты узнала мое имя? Волосы у тебя и правда ведьминские…

— А глаза нет. У ведьм они таким цветом как твои. Вот наша дочь могла бы… — она внезапно замолчала, глядя на меня расширенными глазищами, а мое сердце сделало сальто. Наша дочь… рыжее чудо с зелеными глазками… я прямо представил это…

Мы замолчали, уткнувшись в тарелки… глупо, конечно, после первого секса о детях говорить, тогда как я еще даже в любви не признался… да и Маша очень молода… восемнадцать… не до детей, наверное…

Да и с проблемами нужно развязаться… потому что иначе нам не быть вместе… если меня посадят, о каких детях речь?

— Никит, я что хотела сказать… — вернулась она к прерванной мысли. — У моего брата есть некоторые связи… он мог бы тебе помочь… если я попрошу.

— Нет! — Я моментально разозлился — даже по столу грохнул кулаком. Еще не хватало благотворительной помощи от ее брата. Тем более что тот наверняка готов меня в бараний рог согнуть за похищение.

— Ты не прав…

Ну да конечно… это она мне? Своему похитителю?

— Маша, не смей вмешиваться! Я верну тебя брату, но ты ему ни слова не скажешь о моих проблемах.

Она бросила вилку и упрямо поджала губы.

— Ты не можешь мне запретить! Я буду тебе помогать, хочешь ты того или нет.

Я взбесился. Прямо натурально рассвирепел. От того, что по ее лицу было очевидно — она и правда собирается это делать. А я не хочу вмешивать ни ее, ни братца. Не стоит их подставлять под удар. Девочка вряд ли адекватно оценивает его возможности. Наверняка он видится ей супер героем, который может всех спасти.

— Могу. Ты не скажешь ему ни слова хотя бы потому, что не захочешь, чтобы он пострадал. Ты ведь не хочешь этого, Маша? Остаться без брата… — произнес вкрадчиво, зловеще… чтобы осознала всю глупость своей затеи.

— Он поможет! Ты не понимаешь.

— Нет! — меня начинало выводить ее упрямство, но конечно, бешенство было вызвано исключительно тревогой за нее. — Я запрещаю! Ты меня слышишь? Маша!

Она надулась и отвернулась. Обиделась, но я не собирался смягчаться.

— Я могу написать статью в хорошую газету. Или разместить на сайте. Такие резонансные дела нужно освещать в СМИ.

Она меня вывела. Честно. Я не собирался говорить ничего подобного, но страх за нее и ее просто невероятное упорство заставили ляпнуть глупость, о которой пожалел уже через секунду.