Я действительно пыталась убедить Рэмси отпустить меня домой, чтобы я могла рассказать тебе об этом лично. К сожалению, он говорит, что мы просто не успеем вернуться из Англию до рождения ребенка. Как бы я ни была разочарована, я знаю, что он прав. Еще так много нужно сделать!

В своем последнем письме я упомянула, что мы живем в очаровательном маленьком домике на отдельном острове, но ищем поблизости дом побольше. Мы нашли несколько хороших домов, но ни в одном из них не было всего, что нужно Рэмси, поэтому он решил вместо этого построить новый дом и купил соседний пустой остров.

Новый остров в пять раз больше, чем тот, на котором мы сейчас живем, и, насколько я могу судить, Рэмси строит дом, который также в пять раз больше. Он также строит лабораторию, и это хорошо, если это означает, что ему не придется оставаться в университете допоздна.

К счастью, новый остров находится всего в получасе езды на маленькой рыбацкой лодке, которую Рэмси купил для передвижения туда и обратно. Ну, во всяком случае, когда он за штурвалом. Боюсь, я не так быстра, как он, и у меня на это уходит сорок-сорок пять минут. Я предпочитаю, чтобы Рэмси возил меня, но он так занят подготовкой к занятиям и присмотром за лабораторией, за своими учениками, что большинство решений о новом доме выпало на мою долю. Это означает, что чаще всего мне приходится самой садиться за штурвал, чтобы встретиться с подрядчиком на большом острове.

Большой остров не виден с маленького острова, кроме как в самые ясные дни, и даже тогда это не более чем тень на горизонте, которую легко не заметить, если ты не знаешь, что он там есть. Ты не представляешь, как я нервничала, когда первый раз отправилась на лодке одна. Я была уверена, что пропущу остров и окажусь посреди океана без бензина. Но Рэмси был таким милым и поддерживающим. Он был уверен, что я смогу это сделать, и делал все возможное, чтобы мне было легче. Он отметил на компасе лодки точку как раз между двадцатью и тридцатью градусами и сказал держать лодку в этом направлении, и я прекрасно доберусь до острова. И он был прав! Я смогла сделать это, и после этого была так горда собой. Имей в виду, я все еще предпочитаю, чтобы он был у руля, но ситуация такова, нам нужно, чтобы дом был готов до того, как родится ребенок, и если бы не это, то мы так бы и жили на маленьком острове.

Мэгги, я не хочу жаловаться, и я знаю, что ему нужно работать, но я просто не представляю себе, сколько времени займет работа Рэмси. Большую часть времени я остаюсь одна здесь, на этом маленьком острове, и мне не с кем поговорить, кроме нашей горничной, миссис Рейес, и она плохо знает английский. Кроме того, она здесь только днем, когда меня нет. Рэмси платит местному рыбаку, чтобы тот привозил и увозил ее обратно на материк каждую ночь, иногда я ее вижу мельком, когда она приходит, а я ухожу, или наоборот. Но по ночям я одна. Рэмси часто задерживается на материке, а потом он слишком утомлен, чтобы сделать что-то большее, чем прохрюкать «спокойной ночи». Это заставляет меня тосковать по дому. Я так по тебе скучаю. Я скучаю по всей моей семье и друзьям, и я скучаю по Англии. Это далеко не то захватывающее приключение, которое я себе представляла, когда соглашалась выйти за него замуж и переехать сюда. Но я надеюсь, что все изменится, когда дом будет готов и ребенок родится. Тогда он сможет работать в своей собственной лаборатории и проводить время со мной и ребенком. Я уверен, что тогда все наладится. А пока я—

Сарита, нахмурившись, опустила письмо. На этом оно обрывалось довольно резко, явно на середине мысли. Она предположила, что Дресслер в это время вернулся домой из университета, и миссис Дресслер, вероятно, запихнула незаконченное письмо в книгу, намереваясь закончить его позже, но так и не вернулась к нему.

Засунув страницы обратно в книгу, Сарита закрыла ее и постучала пальцами по обложке.

Домициан перевернулся и потянулся к Сарите, но нашел только простыни. Нахмурившись, он открыл глаза и осмотрел кокон кровати. Он был один. Перевернувшись на спину, он уставился в потолок, но обнаружил, что смотрит на себя. Потолок был зеркальным.

«Черт возьми, он не знал об этом», — подумал Домициан и посмотрел на свое отражение. Его короткие волосы были в беспорядке, вероятно, из-за того, что Сарита дергала их прошлой ночью, но кроме этого там особо не на что было смотреть. Царапины и засосы, которые, как он был уверен, она ему наставила, теперь исчезли, нано стерли все следы того, что произошло в этой постели прошлой ночью, трижды.

Ну, если не считать беспорядка на самой кровати, предположил он. Одеяла не было, вероятно, оно лежало где-то на полу рядом с кроватью, а верхняя простыня была скомканна на кровати. Что касается нижней простыни, то она оторвалась и закрутилась. Это было все, что можно было увидеть. Если бы Сарита была там, это было бы самое замечательное зрелише. Он бы поцеловал ее, а затем, он лег бы на бок рядом с ней, он мог бы наблюдать за ее лицом в зеркале, когда он ласкал ее тело и доставлял ей удовольствие.

Эта идея была довольно привлекательной, решил Домициан, садясь. Он примет душ, почистит зубы, сбегает вниз, чтобы быстро подкрепиться кровью, а затем найдет Сариту и заманит ее обратно в постель.

Это был хороший план, и он сработал вплоть до того момента, когда дело дошло до заманивания Сариты обратно в постель. Домициан принял душ, побрился найденной в ящике стола бритвой, затем почистил зубы и спустился вниз, чтобы принять немного крови. Он услышал стук из кухни, когда проходил через гостиную к дверям кабинета, и задался вопросом, что делает Сарита, но не остановился, чтобы проверить. Однако, осушив четыре пакета, он снова поднялся и прошел прямо на кухню, когда его нос скривился. В воздухе стоял тяжелый смрад чего-то горящего, и его шаги осторожно замедлились, когда он прошел через столовую на кухню.

«Вот ты где!» Сарита поприветствовала его тоном, который, был чем-то средним между «Я очень раздражена и стараюсь не показывать этого» и «Джун Кливер ничего не имеет против меня». Другими словами, это было суперфальшиво и с оттенком угрозы насилия. Один взгляд на хаос на кухне сказал ему, почему. Его Сарита была блестящей, красивой, сексуальной, и он был уверен, что у нее много талантов. но готовка, очевидно, не была одним из них, решил он, когда она объявила: «Я приготовила нам завтрак».