Вот теперь «тест» по-настоящему переставал быть томным. Зря я надеялся отделаться применением прилежно заученных практик.

Пришлось выкладываться.

В ситуации, когда противник в несколько раз превосходит твои собственные силы, на первый взгляд, разумно было бы уйти в глухую оборону. Может, в общевойсковом бою это действительно так. Но в кулачном поединке такая тактика вела к быстрому и бесславному проигрышу.

Надо было атаковать. Неожиданно, стремительно, непредсказуемо.

Мой главный ресурс — это выносливость. Конечно, она стала заметно выше за последние недели. Но всё же была далека от бесконечной.

Я успешно вырвался из ловушки, куда меня пытались заманить трое нападавших. Включая, кстати, Ивана. После этого расставил свою: сделал вид, что перехожу к обороне, и позволил оттеснить себя к стене. Я ушёл вниз. Большинство бойцов на уровне рефлексов восприняли это как переход в партер, и приготовились к борьбе. Я же сделал сальто (выучил всего пять дней назад!) и оказался верхом на одном из них. Используя инерцию бойца, который пытался меня сбросить, ударил стопами обеих ног в челюсти его соседей. Для этого мне нужно было всего лишь чуть напрячь колени — всё остальное сделал мой «конь».

Пострадавшие синхронно заорали и упали на колени, мешая второму ряду провести на меня атаку. Я же чуть сместил центр тяжести назад. «Мой» боец повалился на спину, но я уже освободил его шею, и вскочил на ноги.

Вот тут я почувствовал, что все эти резкие манёвры не даются даром. Я как будто вышел за дистанцию за двести метров в темпе стометровки. Сердце раскалённой кувалдой билось по рёбрам. Воздух обжигал нос, но я упорно держал рот закрытым и пытался синхронизировать вдохи с ритмом своего «мотора». У меня получалось, но еле-еле. Предел был близок.

И тут я снова почувствовал, как браслет на плече теплеет.

Сердце тут же замедлилось, а я вдруг почувствовал себя совсем как в самом начале «теста».

Произошло это исключительно вовремя: Иван с ещё одним бойцом начали против меня синхронную атаку. В этот раз они действовали более грамотно: не лезли на рожон очертя голову, а действовали осторожно, не забывая про оборону. Прощупывая мою реакцию.

Из восьмерых нападавших окончательно из строя выбыли только трое: у двоих, похоже, была сломана челюсть, ещё один сильно вывихнул лодыжку. Остальные кое-как восстановились.

Теперь двое держали моё внимание, а еще четверо строили, судя по всему, план обхода.

Конечно, я не мог дать им завершить задуманное. Снова пришлось атаковать на пределе реакции и возможностей.

В этот раз я не стал особо мудрить. Сделал вид, что предельно вымотан, чуть опустил руки.

Они купились!

Тут же полезли на меня толпой, забыв про свой план.

И поплатись за это.

Обошлось ещё двумя переломами конечностей и, похоже, одним сотрясением.

У Ивана, похоже, осталась пара крупных синяков — но ничего серьёзного. Так получилось не специально, никакого особого отношения в бою я не демонстрировал, иначе это мгновенно бы поняли остальные.

Так что ему просто повезло.

Я наивно думал, что после «теста» мне дадут время, чтобы отдохнуть и прийти в себя.

Наивный.

Как раз с него и началась самая главная жесть.

Когда медики унесли на носилках с татами последних пострадавших, появился Владимир.

Он поздравил меня, пожал руку, и велел идти к выходу из комплекса.

Повторюсь, я думал, что меня сейчас торжественно поздравят с успешным прохождением испытания. Может, даже какой-то сертификат вручат или что-то в этом роде.

Вместо этого меня ждал открытый УАЗик с незнакомым инструктором за рулём.

Увидев меня, он кивком указал на заднее сиденье и тут же, не дожидаясь, когда я залезу, тронулся.

Пришлось немного пробежаться.

Вот уже тогда я заподозрил неладное.

Но все мои опасения не просто подтвердились. Они оправдались десятикратно.

УАЗик привёз меня на вертолётную площадку. Так же, кивком, инструктор велел мне садиться в вертолёт, который уже раскручивал лопасти.

Мне сильно хотелось пить, но, помня о том, как инструктор чуть не уехал, я не рискнул мешкать, тут же метнувшись к винтокрылой машине.

И правильно сделал: словно по сигналу, пилот резко нарастил обороты ротора и поднялся в воздух.

Мне пришлось прыгать, чтобы уцепиться за полозья и уже потом залезть в салон.

Я был единственным пассажиром. Да и пилот был только один. Он на меня даже не оглянулся ни разу. Разговаривать с ним было бесполезно: в пассажирской части салона не было шлемофонов.

Кое-как я устроился в кресле, но пристёгиваться не стал, справедливо опасаясь неожиданностей.

Мы довольно низко летели над лесостепью. Внизу мелькала незнакомая местность, а справа, у горизонта, парила Волга.