— Да, — кивнул я, — не помешает. Латте. Побольше, — я передал Ирине пятитысячную купюру, — это на текущие расходы.

Ирина кивнула в ответ и ушла рассчитываться в помещение заправочного магазинчика.

Через несколько минут она вернулась с двумя стаканчиками кофе и парой шоколадок. Последнее было очень кстати: я только теперь почувствовал, насколько голоден.

Мы тронулись, но вместо того, чтобы поехать на трассу, Ирина остановилась на парковке у магазинчика.

— Надо твою рану проверить, — сказала она, после чего достала с заднего сиденья аптечку.

Я послушно стянул майку, которую днём купил Иван.

Ирина ловко распутала бинты. Потом осторожно вытащила задубевший от крови ватный тампон.

— Ого! — удивлённо воскликнула она, разглядывая рану.

— Что? — спросил я, — воспаление, да?

— Нет! — ответила Ирина, — совсем нет! Рана заживает.

— Ну и отлично, — вздохнул я.

— Серёж, она заживает очень быстро.

— И что ж в этом плохого? — я пожал плечами.

— Да ничего, наверное, — вздохнула Ирина, — Серёж, я же в больнице работала. Хоть и бухгалтером — но навидалась всякого. Старалась помогать людям… но такого даже я не умею. Если дальше так пойдёт — рана заживёт уже завтра вечером. Обычно такой результат бывает дней за пять — за неделю, если не присоединяется инфекция.

— Что ж, — ответил я, — будем считать, мне повезло.

Ирина наложила новую повязку. В этот раз в саму рану ничего не запихивала — только закрыла сверху стерильным перевязочным материалом, обсыпав предварительно каким-то порошком.

— Серёж… — осторожно спросила она, когда я натягивал майку, — ты… человек?

Сначала я опешил от самой постановки вопроса. Потом рассмеялся.

— Ир, да, — наконец, ответил я, — вполне себе человек. Может, не слишком везучий — но точно человек.

Я ожидал неприятностей и был готов ко всему. Но выбора у нас не было: приходилось рисковать. Без документов и дальнейшей легализации невозможно устроить свою жизнь в новом мире. Один я, может, как-то и перебился бы, но Пашка не заслужил такой участи, вечно прятаться. Ему нужен был нормальный дом, пускай и в совершенно ненормальных обстоятельствах. И создание такого дома развяжет мне руки для поиска Алины.

Насчёт способностей Ирины у меня тоже появились смутные идеи. Я пока не знал, как к этому подступиться, поэтому оставил размышления на потом. Но, по крайней мере, у меня появилась первая, очень робкая надежда, что мы сможем семьёй вырваться из этой передряги.

Иван, уже по сложившемуся порядку, остался с ребёнком. Конечно, он был недоволен, хоть и старался не подавать виду, однако другого выхода просто не было: Ирина нужна была в качестве связного. А из нас двоих потенциально бессмертным был только я один.

— Бабло побеждает зло! — улыбнулся лысый мужик с большим и приметным шрамом на правой щеке. На его пальцах были следы сведённых татуировок. С таким типом я бы, наверно, в один вагон метро не сел — но с Ириной он общался ровно и даже подчёркнуто уважительно.

— Согласна, Лёлик, согласна, — улыбнулась Ирина.

— А вообще я рад, что у тебя всё хорошо, — добавил мужик.

— Спасибо, Лёлик. Но вот что: об этом никому знать не обязательно. Лады? Договорились?

— Ну вот те на, — похоже, «Лёлик» искренне расстроился, — а я-то уж навострился Виталика обрадовать.

— Вот поэтому и не надо, — Ирина взглянула на его исподлобья.

— Лады. Понял. Блин, даже жаль его, что ли. Фраерок-то уже думает всё на мази, — он хохотнул.

— Лёль, заканчивай, — одёрнула его Ирина.

— Ну ладно, — мужик вздохнул и снова заговорил нормальным тоном, используя нормальные слова, — дела такие. Вы, ребят — беженцы. Переселенцы из Абхазии. По программе репатриации. Самый простой вариант: сделаем так, что ни одна комиссия не придерётся, все документы верифицированы, у нас есть хороший запас.

— Идеально, — кивнул я, — а что по срокам?

— Бабло побеждает зло, — снова улыбнулся мужик, — когда надо?

— Вчера, — ответил я.

— Ясно, — кивнул он, — могу дать корочки к вечеру. К завтрашнему обеду они будут пробиваться по базам. Но надо подождать ещё недельку, чтобы можно было пройти более серьёзную проверку. До этого времени их не светить.

— Ясно, — кивнул я, и с серьёзным видом грустно вздохнул, — значит, никаких кредитов и ипотеки.

На секунду повисла пауза. Потом Лёлик (кстати, так и не узнал, как его на самом деле зовут) рассмеялся.

— Что по злу? — спросил я, когда он успокоился.

— А ты мне нравишься! — вставил мужик, но тут же ответил на вопрос: — лям за корку. Плюс полтора за ребёнка. Там больше заморочек, через несколько контор проводить надо. В другое время было бы, наоборот, проще, но сейчас везде электроника, так её разэдак, плюс по детям особое внимание. В общем, такой расклад.